Слишком много людей

Наталья Ласкина
филолог, преподаватель зарубежной литературы

На днях обо мне вдруг вспомнил премьер-министр: оказывается, таких, как я, слишком много. Не колумнистов, конечно, (хотя…), а вузовских преподавателей. Вернулась бумерангом легендарная фраза министра Фурсенко о том, что в России слишком много людей с высшим образованием.

Моё подозрительное подсознание эту фразу всегда останавливало на полпути. «В России слишком много людей» — слышится мне каждый раз, когда мне сообщают, какие занятия кажутся господам министрам недостойными бюджетных денег, или когда всем недовольным предлагают убираться из страны. В Сибири это звучит особенно абсурдно: каждая площадь и каждое собрание здесь заставляют убедиться, что людей в России не хватает.

Само собой, министр и его премьер не то чтобы кровожадны, проговариваются они про другое: много им неправильных людей, занятых чем-то ненужным, неполезным для народного (ну или чьё оно у нас там) хозяйства. Само собой, по-своему правы те, кто отвечает на мои подозрения всегда одинаково: это не про тебя, это про плохих преподавателей, про купленные дипломы, про чужих, может, про тех, от кого ты и сама бы рада избавиться, ибо чего только в нашей профессии не водится. Но я слышу то, что слышу, работа у меня такая — слышать слова, которые сказаны, а не которые хочется услышать. Не говорят, что слишком много плохих преподавателей, так же, как за несколько лет до этого не было сказано, что слишком много людей с купленными дипломами, — нет, было сказано «с высшим образованием».

Игра ведётся блестяще: нас всех иногда можно поймать на мысли, что и правда лучше бы людей подсократить, уволить всех плохих и отдать их зарплату всем хорошим. Кто будет увольнять и каковы шансы, что он будет прав, нам думать не хочется. Объявите сейчас, что правительство решило уволить всех сантехников или запретить велосипедистов, и сразу появится десяток радостных комментаторов, которые убедительно объяснят, как хорошо будет без велосипедистов и почему не жалко сантехников. В сети, конечно, половина комментариев будет принадлежать троллям и ботам, которым вполне резонно стремиться к сокращению людей, но попадутся обязательно и нормальные, живые энтузиасты.

Фото Маргариты Захаровой

Скажете, специфика анонимного общения в сети? Мне вспоминается, как однажды в Москве на одной конференции один столичный профессор шутливо, но сочувственно припомнил чьё-то мнение, что в России многовато провинциальных театров: зачем Урюпинску театр, понятно же, что там не Большой и не МХАТ, театры — дело столиц. Профессор пошутил, конечно, но когда будут закрывать театр в Урюпинске, он ведь и вправду ни на секунду не подумает, что в закрытии даже самых плохоньких театров нет ничего хорошего, а тот, кто их закрывает, не пощадит когда-нибудь и Большой.

Эта зима вынудила многих заново взглянуть на многих, выдернула из личного в социальное — и как же много, слишком много нас оказалось, как тянет в ту же ловушку. Каждый раз, стоит собраться по какой-то причине даже самой скромной толпе, что мы слышим? Два слова — «быдло» и «зомби»: оба выражают вечный страх и тайное желание убедиться, что столпившиеся чужие — или животные, или мертвецы.

Невероятно трудно увидеть толпу как она есть — как множество людей. Удаётся, когда толпу составляем мы и наши единомышленники; тогда мы видим вокруг прекрасные лица свободных людей, и уже не так страшно, что их слишком много. А где-то там, на другой площади — конечно, зомби, свезённые, как скот, в автобусах, или овцы, спешащие за коварным вожаком…

Презирать множество всегда легче, чем противостоять единице, особенно наделённой властью. Перспектива увольнения сотен людей вызывает равнодушие или злорадство, «незаменимых нет» (и никто же никогда не боится, что вместо плохих преподавателей или сантехников придут совсем ужасные), а перспектива увольнения одного дважды премьера и дважды президента приводит стольких людей в трепет. Вот уже и энергия протеста переместилась на «доверенных лиц» — их много, их можно объявить чужими и лишними, можно сократить, исключить из своего человечества. Только нельзя.

Плохие люди бывают, глупые люди бывают, бывают нечестные и злые, бывают покорные и трусливые. Быдла и зомби не бывает. Слишком много людей не бывает.