Томские Тигры

Текст: Сергей Сиразутдинов
Фото: Юлия Семенихина

Как образовывается почти любая группа? Двое-трое ребят решают поиграть то, что им нравится. Потом к ним может прийти ещё кто-нибудь, а кто-то уходит из сабантуя. Но с теми, кому это действительно интересно, группа доживает до первого выступления. И дальше у каждого коллектива — свой путь. Одних заметят, других — нет.

«Бумажные Тигры» собрались зимой 2013 года в Томске. Марк Войцеховский (практикующий юрист) и Ярослав Игна (изучает китайский на ФИЯ) тоже просто решили поиграть в своё удовольствие. Состав варьировался, а потом перемены закончились: к ребятам пришла Лена Кузнецова (студентка философского факультета) на бас и нашлись ударные в лице Егора Вольфа (оканчивает бакалавриат ФЖ).
Мы поговорили с участниками группы об их отношении к «сибирскому пост-панку», студийных записях, больших артистах и возможности славы для группы из Томска.

О музыке

— О вас недавно писали в журнале «Афиша». Материал посвящён такому явлению как «сибирский пост-панк», и вас, вместе с группой «Звёзды», приписали к томским представителям этого направления. Согласны ли вы с этим? Не боитесь стать группой «одного штампа»?

Лена Кузнецова (бас-гитара): Я искренне считаю, что мы пост-панк не играем. У нас есть одна-две песни в этом стиле, и всё. Вообще мы играем всё что угодно. Рамки, как тематические, так и географические — не нужны.

Марк Войцеховский (гитара): Надеюсь, что этот штамп не войдёт в обращение и моду. Для меня загадка, кто его придумал и почему им пользуются.

Егор Вольф (ударные): Мне кажется, что этот термин придумали даже не журналисты, а сами музыканты, начавшие подобное играть. Эксплуатация одних и тех же идей формирует некий стереотип. Одна группа поёт про перестройку, другая на лесную тематику, третья вообще про бандитскую романтику. Все сразу ассоциируют эти темы именно с Сибирью. Находят параллели, откуда и складывается термин «сибирский пост-панк».

Ярослав Игна (вокал): Я не считаю, что это так уж нехорошо. Есть люди, которые создают подобную музыку — пусть делают. У нас же нет никакой идеи или позиции, что мы поём на русском языке, потому что мы из Сибири. Мы просто играем музыку, которую нам нравится играть, и сочиняем тексты, которые нам нравится петь.

— А когда, на ваш взгляд, уйдёт мода на пост-панк?

Марк: Во всём остальном мире мода на этот жанр уже давно закончилась. До России она докатилась году примерно в 2008-м. Надеюсь, это скоро закончится. Мы поэтому и не стремимся ограничивать себя рамками и нигде не заявляем о принадлежности к тому или иному жанру.

Егор: Я вот чему удивляюсь: информационные технологии очень сильно развились, а Россия всё равно отстаёт тенденциозно. Хотя для того, чтобы услышать какие-то новые веяния в музыке, достаточно сделать пару кликов мыши. Возможно, это пресловутая русская душа, которой нужно долго воспринимать что-то, пропускать через себя.

— Существует ли тогда такая вещь, как «русский звук»? То есть звучание, характерное только для русской музыки.

ЕгорМузыка вообще довольно космополитичное понятие. Ну, есть страны с устоявшейся музыкальной традицией. Восточные мотивы, например. Вообще термин «русский звук» я вижу почему-то исключительно в негативном ключе. Допотопные технологии записи, одно и тоже из альбома в альбом, упор на стихи, нежели на музыку и т.д. Примеры? Да всё те же, вы их можете увидеть на фестивале «Нашествие», допустим.

Ярослав Даже вспоминая каких-то апологетов сибирского рока, вроде «Передвижных Хиросим» или «Гражданской Обороны», нужно понимать, что они тоже слушали западную музыку. Егор Летов вообще последние деньги тратил на пластинки The Cure или The Stooges. И у него прослеживается это влияние. «Русский» или конкретнее «сибирский» звук — это странное понятие.

— Сейчас есть такое мнение, что уходит эпоха «больших» артистов. Что будущее — за малыми формами. Неужели во времена интернета, когда доступна абсолютно любая музыка, исчезнет понятие некой «иконы на данный период»?

Лена: Они, наверное, есть. Просто мы телевизор и канал MTV перестали смотреть. Мне кажется, сместился вектор в этом плане. От Radiohead… да я даже не знаю, на кого. В России, возможно, это группа «Аквариум».

Ярослав: Могу сказать, что мне удалось сходить на концерт Arcade Fire в США, и я там увидел совершенно разную публику. Это была очень большая площадка, где были и совсем маленькие дети, и пожилые супружеские пары. Соглашусь с Леной насчёт Гребенщикова. Он действительно отслеживает все музыкальные веяния и быстро на них реагирует. Это хорошо слышно в его радиопередаче «Аэростат».

Егор: Думаю, сама музыкальная индустрия мельчает. И это не в негативном смысле. Информационная открытость и возможность слушать всё что угодно, не создавая кумиров. Может быть, музыка стала меньше влиять на воспитание. Уже не клеишь постер с Кобейном, а выкладываешь пару картинок в tumblr.

Марк: Когда мы росли, музыка была менее доступной. Поэтому это сильнее становилось предметом культа. Ты не возьмёшь и не достанешь просто так определённую запись. Надо купить где-то кассету, а потом она ещё и бракованная, ещё и лента порваться может.

Ярослав: Хорошо помню, как я купил альбом Gorillaz. На какие-то одни из первых карманных денег. Я про них ничего не знал, и для меня вообще было откровением послушать эту кассету от начала до конца. Но всё движется и меняется. Жить тем, что было 20 лет назад — довольно странно.

— Нужна ли вообще тогда музыкальная журналистика? Есть ли ещё смысл в посреднике между музыкантом и слушателем?

Лена: У меня всегда болит душа за музыкальную журналистику. Порой, в неё идут какие-то люди, которые своё субъективное выдают за объективное. А там — либо только эмоциональные корреляции, либо историко-культурные вещи, без взгляда на саму структуру.

Ярослав: Нельзя недооценивать тот факт, что, независимо от качества статьи, группу, о которой написали, послушают. Очень много людей вбирают ту или иную музыку с оглядкой на журналистику. Поэтому, когда о тебе так или иначе пишут — это здорово.

Марк: Когда мне было 15 лет, я постоянно покупал «Rolling Stone». Я бы точно не сформировался как личность без этого журнала. А сейчас полно всяких пабликов «ВКонтакте», где никак не фильтруют контент. Вот именно этому медийному пространству не хватает критичности. Известная цитата Фрэнка Заппы про рок-журналистику всё ещё актуальна («Рок-журналистика — это когда парней, не умеющих говорить, интервьюируют парни, не умеющие писать, чтобы было что почитать парням, не умеющим читать» — прим. Siburbia).

Егор: Мне всегда нравилось читать отчёты и рецензии с налётом субъективизма. Интересно следить за чужими ощущениями. Сразу проводишь параллели со своим видением.

О себе

— Как родилось название «Бумажные Тигры»? Есть ли в нём смысл?

Марк: Я когда-то услышал это выражение, но точно не знал его значения. Только потом нашёл в интернете, что «бумажный тигр» — это неопасный противник, который хочет казаться сильным. Известной фраза стала благодаря одной из речей Мао Цзэдуна.

Ярослав: Насколько я помню, мы просто накидывали разные названия, предлагали кучу идей. И вот Марк ни с того ни с сего предложил такой вариант. Потом уже вокруг него начали появляться разные смыслы. Но с одноимённым фильмом или со старой народной идиомой мы его изначально не связывали.

— Когда вы всё-таки планируете записать студийный материал?

Марк: Мы хотим записать EP (мини-альбом — прим. Siburbia) или сделать ряд синглов. До Нового года, как минимум, один из них будет. Но эти песни не очень похожи на то, что у нас уже выложено «ВКонтакте». Это, конечно — с нашей точки зрения, хотя большинство опять скажет: «Фу, Motorama какая-то».

Ярослав: Вообще да, получается, что у нас записи годичной давности не отражают нынешнее звучание абсолютно никак. Нам уже самим хочется записать накопленный материал. Мы играем его на концертах, но люди просят студийные версии. Почему ещё не записали? Участники группы задействованы ещё и в других коллективах, плюс учёба, дела, и это накладывается.

— Есть ли тогда вообще целесообразность полноценного альбома? Это отживающий формат?

Марк: Полноформатная запись — это показатель зрелости. Грубо говоря, можно записать свой «The Dark Side Of The Moon», когда ты готов к этому. Если нет, то пока записываешь «ипихи».

Егор: Недавно мы думали об этом с другой группой — «92», где я тоже играю. Когда выпускаешь синглы или EP — легче отслеживать реакцию публики и качество материала. Искал свой звук, народ не оценил — провёл работу над ошибками. Вкладываешь кучу сил и денег в альбом, выпускаешь его, а люди послушали лишь две песни с него. Формат EP проще откладывается в голове.

Лена: Дико нервирует, когда группа выпускает одни EP.

— Вам уже поступали предложения от каких-либо независимых лейблов издать записи? В электронном виде, например, без физического носителя.

Егор: Конкретно нам предложения не приходили. Но из интересных форм выпуска я находил любопытное предложение в интернете. Один человек хотел найти различные коллективы и записать материал на кассеты. Но, видимо, толком никто не отозвался, и этот проект умер.

— Чем вы вдохновляетесь при написании текстов? Как они рождаются?

Ярослав: Изначально, когда мы с Марком начинали играть, тексты писали вместе. Например, один куплет написан Марком, а другой — мной. Или Марк приносил песню, говорил идею текста, а я потом уже заканчивал её. Сейчас пишу самостоятельно. Мы большие фанаты фильмов ужасов разных эпох. Вначале было желание писать тексты о чём-то таком. Например, текст «Ночной Дилижанс» — это привет «Лесному Царю» и фильмам студии «Hammer». Кино прежде всего, но вдохновляюсь и другими видами искусств. Но главное, что текст — это конкретная история.

О концертах

— В Томске ежегодно проходит довольно большое количество фестивалей. Из заметных — Muz-Online, Street Vision, например. Можно ли создать в городе площадку для больших фестивалей? Вроде того же «Пикника Афиши» или «Субботника»? Город же студенческий и спрос должен быть.

Лена: Это дорого. А у нас нет столько людей в городе. Риск довольно большой.

Егор: Проблема в том, что в Томске приемлемых площадок единицы. При этом даже у нас посещаемость концертов неуклонно снижается. Я не понимаю почему. Старые группы приезжают с новым материалом — на них тоже не ходят. Нет устойчивой тусовки. Плюс клубы закрываются же. А те, что остаются, не все подходят именно для концертов

Лена: Может, люди подросли, сменилась обстановка, вектора. Перестало быть что-то модным, и все ходят на другое.

— Сейчас, можно сказать, «выстрелила» томская группа Jack Wood. Они успешно выступают в столице, а сейчас у них тур в Германии. Это исключение из правил или положительная тенденция для томских команд и вообще групп из регионов?

Ярослав: Не стоит забывать, что это люди с большим опытом. Jack Wood не первый и даже не второй их проект. Они многого добились в Томске и играли, ещё когда только первый Muz-Online появился. Это результат опыта работы, а не неожиданность. И, конечно, удачное стечение обстоятельств. В хорошем смысле.

Лена: Не обошлось ещё и без побочных факторов. Связи какие-то, деньги. Они же смогли улететь в столицу и прожить там какое-то время на свои средства, то есть отдавая, а не принимая.

— Организация концертов чаще ложится на ваши плечи или вас куда-то приглашают? Планируете ли вы гастролировать?

Лена: Большинство концертов в Томске мы сами себе организуем. К нам могут подойти и сказать, что тогда-то такой-то концерт. Сам договариваешься и выступаешь.

Егор: Хорошо, когда люди, делающие концерты, и музыканты — близки друг другу. А зачастую это одни и те же люди. Они и делают всё для того, чтобы хорошо выступить. Когда приезжают из других городов — удивляются: «Классно, что у вас сцена работает сама на себя. Люди ходят и групп много».

Марк: Вот группа «Убийцы» сама себя в этом плане раскрутила. Не ожидая никаких предложений: поехали в Питер и смотрели, где можно выступить. Но им проще из-за формата своего. Нам в этом плане труднее.

Ярослав: Предложения по турне есть, но обрывочные. Пишут из разных городов и даже предлагают помощь в организации. Но пока сложно составить чёткий маршрут. На данный момент мы не можем позволить себе это по разным причинам. Да и цели пока такой не стоит. Сейчас мы хотим сосредоточиться на материале.

Читать также:

Что такое плохо
Что такое группа Ploho и другие представители «новой сибирской музыки» — «Сибурбия» спросила у организаторов недавно прошедшего в Новосибирске музыкального фестиваля «Пустота» Виктора Ужакова и Андрея Сморгонского.

Дай пять
Дмитрий Веснин выбрал пять композиций молодых сибирских музыкантов, которые, по его мнению, обещают светлое будущее местной сцене.

Жил-был Пёс
Три года назад «Пёс и группа» были одними из тех «провинциальных школьников», которые захватили умы музыкальных критиков. Теперь уже питерская команда приехала в родной Красноярск и рассказала, что изменилось с тех пор.

Предощущение разлома
Дмитрий Грамотник опять вышел на тропу «мужских интервью» и попытался прорваться сквозь молчаливость и цинизм участников группы «Макулатура». Получился разговор о мечтах, текстах, государстве и боге. Хотя нет, о боге, кажется, не получился.

Илья Бешевли: «Я не хочу, чтоб мне ломали душу авангардом»
Красноярский композитор Илья Бешевли к двадцати двум годам собрал полный зал краевой филармонии, выпустил сольный альбом на московском лейбле и собирается покорять мир. Мария Бурова поговорила с Ильёй о его музыке и будущем.