Текст: Мария Панихина, Александра Воробьёва
Фото: Владимир Абих, Александр Никитин, Станислав Суменков
Слава PTRK и Владимир Абих
Екатеринбургский стрит-арт наступает на улицы Красноярска — в этом году на музейной биеннале побывали сразу три уральских художника: Тимофей Радя и Слава PTRK с Владимиром Абихом, работающие в дуэте. Слава и Вова привезли в Красноярск свой проект «Уличная грязь», посвящённый проблемам бездомных. В течение нескольких дней екатеринбуржцы записывали истории красноярских бомжей и изготавливали их портреты по специальной технологии: лица героев проступали на вынесенных на улицу белых щитах благодаря попадавшему на их поверхность мусору и пыли. По просьбе Siburbia молодая красноярская художница Мария Панихина поговорила со Славой и Вовой об их проекте.
— Как возникла идея «Уличной грязи»?
Слава: Некоторое время назад мне захотелось сделать интерактивный уличный проект: дать городу какой-то объект, который город мог бы доделать сам. Я долго думал о том, что сделать объектом изображения, и в поисках материала обратился к Вове, а Вова тогда как раз отснял серию портретов екатеринбургских бомжей. Так появилась идея рисовать портреты бездомных грязью. Мы решили, что это будет правильно, поскольку люди часто воспринимают бездомных как грязь и относятся к ним, как к грязи, а нам бы хотелось, чтобы они друг с другом встретились.
— Получается, вы до этого не работали друг с другом? Как вы познакомились?
Слава: Какое-то время мы вместе работали в одном из екатеринбургских рекламных агентств, правда, над разными проектами…
Вова: В общем, мы из одной тусни — всякие, знаете, хипстеры, уличные художники (смеются).
Слава: То есть осенью прошлого года я просто написал Вове: «Слушай, а давай вместе что-нибудь сделаем. У меня вот такая вот идея», а Вова ответил: «Отлично, а у меня есть вот такая фотосерия» — и всё, началось сотрудничество. При этом изначально мы хотели поучаствовать с этой работой в проекте «Стена» на «Винзаводе»…
Вова: Но «Стена» в это время как раз закрылась, и мы решили работать на улице.
— То есть вы попросту не успели?
Слава: Ну да.
Вова: Зато эта затея переросла в большой проект, с которым нас теперь приглашают в разные города России.
Слава: Сначала мы сделали «Грязь» в Екатеринбурге, потом отправились с проектом на «Экологию пространства» в Пермь, теперь вот приехали сюда на биеннале. Это очень здорово, нам нравится путешествовать — мы открыты для подобных предложений и ждём их. Сами мы, к сожалению, не можем просто так приехать куда-нибудь — всё равно нужна какая-то поддержка: место, где мы могли бы подготовить щиты, выставочное пространство.
— А щиты готовить сложно?
Вова: Ну, обычно на один щит уходит почти целый день.
Слава: Мы наносим на него контуры портрета с фотографии. Поверхность щита разделена на глянцевую и липкую: на липкую оседает грязь и пыль, а с глянцевой её можно стереть. Готовый щит мы выносим на улицу. После того, как он проводит там достаточно времени, «созревает», мы забираем его, протираем — и появляется портрет.
— В рамках проекта вы не только делаете портреты бездомных, но и общаетесь с ними, записываете их истории. Как строится ваше общение? Легко ли вы находите общий язык?
Вова: Вообще бездомные — достаточно открытые люди. Могут, конечно, и послать, но даже если посылают, я всё равно стараюсь найти с ними общий язык. Например, одна женщина, которая сначала отправила меня куда подальше, потом просто рассказала о себе всё. Просто, как мне кажется, в такой ситуации очень важна некоторая честность.
Тем, кто туда попадает, не помогает практически никто, в том числе и государство. То, что нам действительно небезразличны бездомные и их ситуация, очень сильно располагает этих людей.
Слава: Но при этом очень важно с самого начала объяснить, что и зачем ты делаешь, потому что если ты просто подойдешь, помямлишь и не сможешь внятно представиться, то с тобой вряд ли будут разговаривать.
— Вы почувствовали какую-то разницу между рассказами бездомных из разных городов?
Вова: Так вышло, что интервью с бездомными из Екатеринбурга у нас получилось очень мало. Когда мы только начинали проект, то поставили себе задачу найти лица, которые могут говорить сами за себя. Интервью мы начали записывать потом, когда решили усилить социальную составляющую. Так что теперь мы пытаемся найти в Екатеринбурге людей, которых я когда-то фотографировал, чтобы собрать их истории, но это получается не всегда. В будущем мы бы хотели, возможно, издать какую-то книгу или альбом с этими фотографиями и текстами. Собственно, по этой причине говорить о различиях между бездомными из разных городов сложно — всё-таки не такая большая выборка была. Все люди разные, хотя схожих историй всё равно достаточно много: часто человек попадает на улицу после того, как разошелся с женой, начал пить и потерял по пьяни квартиру, или из-за того, что не смог социализироваться после тюрьмы — и понеслось…
Слава: Да, чаще всего рассказывают про алкоголь, тюрьму и какой-то обман.
Вова: Насчёт алкоголя, кстати: многие говорят, что на улице очень сложно не спиться. Когда ты никому не нужен, другого выхода зачастую просто не остаётся. При этом среди бездомных есть люди, которые вообще не пьют и хорошо выглядят.
— А как вы находили своих героев?
Слава: Ну, в Красноярске мы, например, долго собирали разные наводки — от людей, от каких-то социальных служб. Кроме того, мы искали людей возле каких-то классических мест, где собираются бездомные — церквей, вокзалов. Пару человек вот нашли в центре города, в заброшенном доме на Карла Маркса.
Вова: С этим заброшенным домом вышла забавная ситуация: мы туда пришли, гуляем по нему, ищем бездомных, рассматриваем граффити — и вдруг на втором этаже встречаем модного фотографа, который водит туда тёлочек, чтобы устраивать «помойные» фотосессии. Затем спускаемся на первый этаж, а там бомжи. Получился такой занятный контраст. А потом туда пришла милиция с облавой… Мне не очень хочется об этом говорить, если честно.
— Чем обычно заканчивается ваш разговор с бездомными?
Вова: Я всегда желаю им здоровья, чего-то хорошего. За время общения мы как-то проникаемся друг другом: я — их историями, они — тем, что мы делаем.
Слава: Ну и благодарим их за рассказ, конечно.
— А вы как-то объясняли бездомным, что участие в этом проекте может изменить их жизнь?
Слава: Да, конечно.
Вова: Правда, мало кто верит в это, но мне кажется, что наш проект работает, и какая-то надежда на перемены к лучшему всё-таки есть.
— Вы, кажется, планировали внести в проект какую-то благотворительную составляющую?
Слава: Да, но пока мы ещё не до конца придумали, как это сделать.
Вова: Мы хотим попробовать продать работы с какого-нибудь аукциона и вырученные деньги направить на счёт фонда, который занимается социализацией таких людей. Правда, с такими фондами в России тоже серьёзные проблемы. Сами бездомные часто жалуются на работу социальных служб, точнее, центров реабилитации — это такие площадки, где таким людям, по идее, должны находить работу и обеспечивать их ночлегом и питанием. Но на самом деле у них не появляется никаких перспектив в подобных местах: люди просто пашут там по восемь-десять часов в день за кашу и спальное место.
Слава: Это как дать голодному человеку рыбу вместо того, чтобы научить её ловить
Вова: Так что в эти центры никто особо и не идёт — нам говорили об этом в каждом городе, где мы реализовывали проект. По-моему, гораздо круче было бы строить для бездомных какие-то общежития, направлять их на разные работы в зависимости от того, какой опыт они имеют…
Слава: Проводить реабилитацию от алкоголя…
Вова: Да, чтобы с этими людьми работал психолог, чтобы для них устраивались какие-то культурные мероприятия, чтобы деньги, которые бездомные получали на работе, шли на специальный счет, с помощью которого они потом могли бы выкупить хотя бы вот это своё место в общежитии.
Слава: Бездомные ведь вообще очень слабо представляют себе, как вернуться к нормальной жизни.
Вова: Многие из них не теряют надежду, но изменить что-либо просто не могут. Чаще всего у бездомных нет документов, а без документов они не могут устроиться на работу. При этом большинство из них живёт не в том городе, в котором они эти документы получали, и для того, чтобы восстановить свои корочки, бездомным нужно как-то вернуться домой, а средств и возможностей у них нет.
— Получается, вы осознаёте, что государственный институт плохо работает с живущими на улице людьми, но при этом всё равно намерены его поддержать?
Вова: Мы просто хотели бы сделать хоть что-то, что в наших силах. Мне не очень понятна точка зрения людей, которые думают, что ничего не способны поменять и что власть всё равно всё сделает по-своему. Эта точка зрения достаточно ущербна: есть куча примеров того, как очень маленькие группы людей радикально меняли ситуацию в целой стране. Так что мы бы хотели если не изменить ситуацию, то хотя бы способствовать её изменению.
— Кстати, если уж речь зашла о переменах: в Красноярске вы рисовали грязью не только бездомных, но ещё и высказались с помощью неё на тему выборов в местный горсовет…
Слава: Эту штуку придумал Вова.
Вова: Просто мне кажется, что для кучи людей в России политика — это просто большая лужа грязи. Даже если туда попадает приличный человек, он быстро в ней пачкается.
Слава: При этом, хотя мы отреагировали на шедшие в Красноярске выборы, мы не обращались к конкретному адресату — не ругали какую-нибудь «Единую Россию», не поддерживали какого-нибудь Навального. Просто захотелось сделать какое-то «А вот вам всем!».
— Где ещё вы планируете реализовывать свой проект?
Слава: В ближайшее время надеемся добраться до Уфы и Нижнего Новгорода — там у нас есть какие-то завязки. Ещё нам бы очень хотелось посетить Владивосток, правда, это уже маловероятно, и Новосибирск.
Вова: Вообще было бы здорово проехать по всей стране от края до края, но мы уже вряд ли успеем.
Слава: Нам хотелось бы закончить работу за осень — это ведь самое грязное время года — а потом сделать где-нибудь отчётную выставку и начать распродавать работы. Вырученные деньги мы бы хотели отправлять в те города, где мы побывали во время подготовки проекта.
«Планы на жизнь ясные — выживать»
Тексты: Таисия Обухова
Фото: Владимир Абих
Алёна, 36 лет
На улице 7 лет
Работала гримёром в красноярском Театре оперы и балета. Квартиру, доставшуюся им с братом от родителей, они разменяли на две. Крёстная мать Алёны, которая, по её словам, обладает способностью гипнотизировать людей, уговорила продать Алёнину квартиру за долги и жить вместе. Вскоре «коммерсантку» посадили в тюрьму, и Алёна оказалась на улице, перед этим пожив у знакомых. Сейчас обосновалась в подвале со своим сожителем, которому после обморожения ампутировали пальцы на одной ноге, а на второй — полностью ступню. Чтобы заработать деньги ему на лекарства, попрошайничает около церкви. Говорит, что мечтает сделать паспорт сожителю, оформить ему пенсию, снять квартиру, устроиться на работу и родить детей.
«Как-то мы во двор пришли один, стали выпивать. Тут бабушка к нам вылетает, раскричалась. Я ей говорю: «Бабуля, не дай бог тебе в такую жизнь попасть». Через два года её встречаю: она сидит в другом дворе, пьёт с бичами. А мы тоже с компанией пришли в этот двор. «Алёна, — мне говорит она, — ты каркуша какая-то. Меня вот дети из дома выгнали, квартиру забрали, и я сейчас на улице». Я ответила ей: «Что ты на нас гундела тогда? Сама теперь эту жизнь проверяешь». Вот как получается…»
Евгений, 25 лет
На улице 9 лет
В возрасте пяти лет оказался в детском доме Курагинского района, после того, как его отец убил мать — она умерла от сорока ножевых ранений. В Красноярск приехал, чтобы обучаться в техникуме по специальности «Радиоаппартостроение», но был отчислен. Потеряв место в общежитии, оказался в шестнадцать лет на улице. Когда единственный раз Евгений обратился за помощью в социальные службы, ему порекомендовали возвращаться обратно в Курагинск, но необходимой на дорогу тысячи рублей у него нет, и он не представляет, где взять эти деньги. В прошлом году в течение пяти месяцев жил в реабилитационном фонде «Успех», работал на пилораме. Признаётся, что больше не пойдёт в подобные организации, потому что, по его словам, люди там не стремятся помочь, а просто заставляют бесплатно работать, «за кашу». Говорит, что привык к жизни на улице, знает, где можно помыться и поесть, хотя уже очень устал и мечтает «себя восстанавливать как-то». Собирается начать работать грузчиком.
«Людям не хватает доброты. Доброты, больше ничего не надо. Чтобы они не смотрели косо на такого, как я, а понимали, что человеку надо всего лишь помочь. Ты от этой помощи не разбогатеешь и не обеднеешь. Вот суть-то в чем. Ну, кинули мне копейки. И что? Люди думают, что я всё пропью. Это да, это я не спорю, но неважно, на что я потрачу эти деньги. Может, я сейчас пойду и хлеба куплю, покушаю. Я же тоже есть хочу».
Август, возраст неизвестен
На улице 10 месяцев
Работал заведующим хозяйством в кулинарном техникуме. С 1993 года начал «мотаться по лагерям». «У меня три раза по четыре за всякую мелочь», — говорит Август. В один из разов прятался в церкви, но его всё равно забрали. Недавно продал свою квартиру и отдал деньги приёмной дочери, будучи уверен, что останется жить с ней. Но она его выгнала. На груди у Августа татуировка любимой женщины.
Лев, 63 года
Сколько на улице — неизвестно
Родился в Ульяновске. Окончил Московский институт культуры. Работал балетмейстером в театре, учил детей танцевать, увлекался фотографией. Потерял квартиру из-за недобросовестной сделки с риелторами. Считает бесполезным обращаться в полицию, потому что все «завязаны в одной мафии». Как-то раз его увезли в деревню за тридцать километров от города и просто бросили там, пришлось без копейки денег добираться обратно.
«Главное — никогда не унывать. Я и не в таких условиях выживу. Сейчас у меня никого нет, ни жены, ни детей — всех потерял. Теперь я никто. Вот вы где живёте? У друзей, дома, в гостинице? А представьте, что никого нет у вас: ни друзей, ни дома, ни денег, ни гостиницы. Вы бы не выжили. У меня школа такая, я в спецвойсках строительных служил, нас там учили: «Больше бери, дальше кидай». А планы на жизнь ясные — выживать. Какие ещё у меня могут быть планы?»
Читать также:
Раскачивать лодку, подтачивать каменьУличный художник Тимофей Радя — о чувстве дома, заполнении пустоты, полиции, деньгах и карте России.
Музей да любовь
Александра Семёнова составила подробную искусствоведческую карту Красноярской музейной биеннале и попыталась найти недостающий досужим зрителям смысл огромного проекта. Биеннале скоро закончится, но ещё есть шанс побывать там.
Дима Лисицын
01.11.2013
Интересные ребята, идея такая нормальная. Но! Послушайте, кому это нужно? Картины никто не купил, соц.службы никакого внимания не обратили, администрация городов ничем не помогла… Зачем это всё тогда?