Точка невозврата

Александра Блок
директор Grimm Sisters concert agency

Этим летом исполняется ровно 10 лет с наиболее яркого, пикового момента в истории самого старого этнического фестиваля в России — «Живой воды». Летом 2002 года мировая этномузыка впервые в Сибири была исполнена на одной из крупнейших открытых площадок Новосибирска — сцене Речного вокзала.

География музыкантов была запредельной — от всевозможных уголков Европы до Японии, от средней Азии до Крыма. Фестиваль, названный тогда в российской прессе (виданное ли дело — федеральные СМИ и даже BBC приехали в Сибирь, чтобы написать о событии) «Сибирским этническим Вудстоком», собрал солидную географию зрителей. В Новосибирск, а потом и на Алтай, отправились люди из Владивостока и Таллина. Возможно, сейчас это не покажется странным, но десять лет назад этническая музыка в России, сам факт ее существования был экзотикой. Экзотикой она остается и сейчас.

Под это можно танцевать? Можно, конечно, но как-то непривычно. Заявлен хоть один участник, знакомый массовой публике? Среди имен «Оле-Лукойе», «Ашхабад», Сергея Старостина, Сергея Клевенского, «Волги», Lot Lorien, Энвера Измайлова таких найти было трудно. (Вполне возможно, о дикости той идеи никто и не думал. Кураторствовал «Живой водой» Николай Дмитриев, арт-директор московского культурного центра «Дом», соратник Сергея Курехина, проведший большую часть своей жизни в организации джазовых, авангардных и прочих культурных событий в столицах).

Энвер Измайлов, "Живая вода"-2002, набережная речного вокзала (фото etnofest.ru)

В то лето все было пропитано ощущением нового времени. Международные фонды, типа Форда и Сороса, присылали пачками креативных художников и музыкантов. Американец Эрик Шогрен недавно открыл в центре города бар New York Times, в котором звучал джаз и блюз, и речей на английском было столько же, сколько на русском.

«Синие носы» начинали свое шествие по стране вместе с галеристом Маратом Гельманом, Макс Зонов со своим забавным видеоартом попал на ОРТ. Гришковец уехал в Калининград, но «Ложа» была на пике славы, кемеровский «Симпозиум» издал сборник новой сибирской поэзии, канский фестиваль в далеком городке Красноярского края собрал свой первый кинозал на «видеоарт» со всего мира.

Возможно, моя юная голова тогда влюбилась только в картинку, видимую иллюзию этой свободы. Возможно, другие написали бы совсем иную историю — об интригах и трудностях, о новой международной экспансии и покорении зажатой в постсоветском пространстве Сибири, жадно сделавшей очередной глоток «свободы», отравленный отнюдь не благими намерениями ее новых конкистадоров.

Концерт Grace Garland в джаз-клубе "Труба". фото с сайта клуба.

То, что делало тогда ивент-Агентство «УРА!», было продолжением этого культурного «пенделя» начала 2000-х. «Живая вода», сотни событий и фестивалей — от «Электрофеста» до «Художников-передвижников», первая выставка галереи «NO SOAP», попавшая в столичный «Ом»… Разработки теории событийного маркетинга, не встречающиеся даже в столице, упоенность идеей Ричарда Флориды о «подъеме креативного класса». Это новое, экзистенциальное чувство нескольких десятков людей капитализировалось в появлении правительственного форума Интерра в 2010, а разговоры 2000-х об «инновациях», «региональном развитии», «культурных ландшафтах» и «субъектах развития территории» — в программу Министерства культуры НСО, благодаря которой возник и этот форум, и Центр современного искусства, и множество проектов — наших, собственных, made in Siberia.

Сегодня форум Интерра называют «форумом с участниками-опозиционерами», выставку «Родина», инициированную Министерством культуры НСО, запрещает губернатор НСО, РПЦ «наезжает» на выставку Пабло Пикассо «Искушение» с требованием запретить сей срам, а обманутые дольщики совершают самосожжение в приемной «Единой России».

"Shitom крыто!", работа Вячеслава Мизина на Первом фестиваль эко-арта "Рядом" (февраль 2011)

Я что-то пропустила? Не придала значения аресту Ходорковского? Отмене губернаторских выборов? Чехарде со сменой Президентов? Закону о платном среднем образовании? Делу Pussy Riot?

Я выросла в 90-х, и слова «оппозиция», «вольнодумие» если и существовали в моем сознании, то сугубо как факт исторический. Но время совершило петлю — выбросив в пространство Сибири протуберанцы таких явлений, как «Встреча третьего тысячелетия» под предводительством СПС, «Культбросок на ВОСТОК», world music, джаз, поэтические фестивали и тысячи мелких проектов в сфере современного и музейного искусства, оно схлопнулось, спустя десять лет. Портал толерантности закрыт. Парней с «массивов» все больше.

Сибирь десятых годов второго тысячелетия — Сибирь «моногамной» культуры. Мои сверстники в большинстве своем выросли на песнях российской эстрады — уродливых потомках культурной изоляции СССР. Джаз — о, дикость! — остается культурой прослойке нескольких тысяч маргиналов в соцсетях. Дивный чудный мир, претендовавший на то, чтобы трансформировать реальность и задать тот самый новый ландшафт, исчез и ушел под землю. Деревья не стали большими. Коммунизма мы опять не построили и на Марс тоже не улетели.

Бар New York Times. Фото Владимира Кирпичева

Культурное пространство не может исчезнуть, но может мимикрировать. В сибирской столице правит «гламур» — в ситуации изоляции от мировых трендов единственное, что знает массовый слушатель и зритель, — то, что показали ему по ТВ.

Концертное разнообразие Сибири 2012 имеет амплитуду от пары выступлений инди-поп групп Friendly Fires (привезенных в рамках всероссийского тура поддержки Олимпиады в Сочи-2014) и Pompeya в «Рок-Сити» до одного концерта солиста норвежской «A-Ha» Мортена Харкета. Возможно, преувеличение чрезмерно, и насчитается еще десяток «альтернативных». Не новость, что основные сборы приходятся на Стаса Михайлова и Григория Лепса. Я совсем не против поп-культуры, как вы понимаете. Но массовый зритель Санкт-Петербурга ходит на «Усадьбу-Джаз», а финский посещает самый большой скандинавский фестиваль в маленьком городке Pori, вот уже на протяжении сорока лет собирающий лучших джазменов со всего мира.

«Культурных пространств» в полуторамиллионом городе — четыре. «Бродячая собака» (100 мест) с рок-н-блюзом и чемпионатом по чтению вслух «Открой рот», джаз-клуб «Труба» (100 мест) с экс-питерским арт-директором Аликом Аншером, «НииКУДА» (мест примерно столько же) в Академгородке и частично, как ни странно, «Beerman & bar» (80 мест), благодаря космополитическим вкусам ресторатора Дениса Иванова, проводящего джазовые концерты время от времени. Вот и вся «альтернатива».

Алик Аншер и Сергей Бабкин в клубе "Труба" фото с сайта клуба

Из четырех (по иронии, здесь все заканчивается на 4) крупнейших международных институтов (British Council, фонд Форда, фонд Сороса) у нас остался только Goethe-Institut с проектами под знаменем той же поддержки «культурных связей» и «развития городского пространства». Доброе, почти позабытое ретро. Российские фонды, обещавшие немедленно появиться и стать поддержкой в развитии культуры всея страны, так и не появились. Проекты центра Гете действительно хороши. Но не многовато ли одного культурного субъекта для третьего мегаполиса?

Конечно же, он приверженец точки зрения, противоположной моей, — не кудахтать, а медленно и стратегически создавать Сибирь как особенное территориальное и, в том числе, культурное пространство. Он правозащитник, продвигает закон об омбудсменах, возглавляет общественный совет обманутых дольщиков, снимает кино о налогах Сибири и так далее — в общем, ведет последовательную политику «положить жизнь свою за Отечество».

Второй фестиваль эко-арта РЯдом, сентябрь 2011

Я готова была бы присоединиться к нему даже лет пять назад, но уже не сейчас. Сейчас у меня нет желания повторять подвиг во льдах и продвигать этнические, джазовые или экологические фестивали в городе, где до истории собственной страны, культуры и чистоты в парадных нет никакого дела. Мне уже не хочется доказывать, что мир невероятно красив, когда в нем есть этно и джаз, и такие события — часть мировой культуры, в которую нам необходимо включаться. Так же, как в мировую культуру экологического, ландшафтного дизайна, креативных городских акций от самих жителей, искусства в открытых пространствах и прочее.

Возможно, этот текст многим может напомнить брюзжание старика со странными вкусами и взглядами. Я хотела бы остаться этим oldboy и просто слушать любимые песни через интернет или общаться с друзьями из разных городов только по facebook…

Но я, пожалуй, соглашусь. И даже с тем, что таким здесь не место.