Текст: Александра Воробьёва
Фото: Артём Дейнега
Выложив три года назад свою дебютную запись в интернете, «Пёс и группа» изрядно озадачили слушателей: lo-fi стилистика не позволяла толком понять, что и зачем поют эти никому не известные молодые люди. Ситуация прояснилась после серии концертов и выхода студийного альбома коллектива: оказалось, что питерская группа красноярского происхождения пишет отличные песни и неплохо смотрится живьём.
Перед выступлением «Пса и группы» на красноярском фестивале «Искусство против наркотиков» корреспонденты Siburbia поговорили с Женей, Евой и красноярским барабанщиком коллектива Андреем.
? Помнится, комментируя премьеру своего альбома «Два лица» на сайте «Афиши» в прошлом году, вы писали, что на ваши концерты мало ходят. Ситуация как-то изменилась?
Женя: Пока что ходить на нас так и не начали.
? Странно. Красноярская публика очень обрадовалась новости о том, что вы приезжаете. В Питере по-другому?
Женя: Ну, если проходит какая-нибудь презентация, или если там давно не играешь, то люди приходят, а так… Мы же там иногда два-три раза в месяц играем, и нужно нас очень сильно любить, чтобы три раза одно и то же слушать.
? Расскажите об Андрее ? он ведь, кажется, играет с вами только в Красноярске.
Женя: У нас карма есть на барабанщиков (улыбается). В Питере с нами работает Илья Барамия (участник дуэта «Ёлочные игрушки» — прим. Siburbia), а сейчас он на море уехал, поэтому мы очень рады поиграть с Андреем.
? Анонсируя концерт, вы писали, что Андрей играл перед Папой Римским…
Женя: Ну, я преувеличил…
Андрей: На самом деле мы выступали перед польским кардиналом.
? Мы?
Андрей: Я уже 10 лет играю в красноярском оркестре русских народных инструментов, он называется «Солнечные мечты».
? Вам, наверное, сложно было сыгрываться ? вы ведь в разных городах живёте?
Женя: На самом деле мы с Андреем играли, когда я ещё жил в Красноярске, так что я хорошо представляю, что он умеет. Собирать заново ничего особо не приходится ? вчера просто 6 часов порепетировали. Посмотрим, что из этого выйдет.
? А можно поподробнее о красноярском прошлом?
Женя: Ну, в Красноярске у нас была группа CatFish, Андрей вот пару раз в ней играл. Мы переигрывали блюзовые стандарты, делали это плохо, редко, но весело. К сожалению, нас не часто куда-то звали, а постоянно репетировать, если ты нигде не играешь ? тяжеловато. В общем, мы были гораздо более расслабленными, чем сейчас, и всё как-то само собой развалилось ? ещё до того, как я уехал.
? Существует мнение, что нормально заниматься чем?то, связанным с культурой, искусством, в регионах невозможно. Так ли это?
Женя: Когда я уезжал, я делал это не то чтобы только ради музыкальной карьеры ? я же не вёз с собой группу, у меня её не было. Была учёба какая-то… Но, конечно, я думал, что там будет проще заниматься музыкой ? и это действительно так, потому что там больше концертных площадок, больше людей, которые этим занимаются, больше звуковиков, больше музыкальных журналистов…
Андрей: …а барабанщиков мало.
Женя: И благодаря тому, что этого много, никто не говорит, что мы занимаемся прямо-таки искусством ? просто такая среда. Мне кажется, особых причин для того, чтобы переезжать, нет ? заниматься чем-нибудь можно и здесь. Другое дело, что действительно чего-то добиться у всех почему-то получается либо в Питере, либо в Москве. Наверное, потому, что уровень конкуренции больше. Когда ты живёшь в городе, в котором 50 групп, очень просто рассуждать в духе: «Вот это всё говно, а я охуенный. Ну как здесь можно сделать что-то крутое, если вокруг всё такое стрёмное». На самом деле в центральных городах хорошего больше не намного.
? А что лично тебе дал переезд в Питер?
Женя: Я перестал жить с родителями, и было много приятных ощущений. Было классно оттого, что я могу ходить куда хочу, когда хочу… А ещё там невозможно ничего не делать ? из-за стрёмной погоды всё время чем-то себя занимаешь. Она там, кстати, стрёмная не из-за того, что дождь всё время льёт (на самом деле он очень редко льёт) ? она просто какая-то никакая, недостаточно тепло, недостаточно холодно… И не погуляешь особо, потому что хотя город позиционируется как прогулочный и туристический, гулять ? да и вообще ходить ? по нему достаточно тяжело: улицы маленькие, люди всё время куда-то идут.
? После того, как Арсений (лидер групп Padla Bear Outfit, Sonic Death – прим. Siburbia), «Лемондэй» и вы опубликовали три года назад в интернете свои дебютные записи, музыкальные СМИ начали представлять вас как участников какого-то общего движения. Ощущаете ли вы себя его частью?
Женя: Нет, конечно. Это профессиональная болезнь журналистов: появилась какая-то новая группа, и нужно про неё как-то рассказать. Они же не могут писать что-то вроде: «Вот там такая гитара классная, а там барабаны начинаются, а всё вместе это пиздец как очень хорошо звучит, послушайте». Проще сравнить с чем-нибудь, сказать, на что это похоже.
? Как вообще на вас музыкальные критики вышли?
Женя: Помог Саша Зайцев из «Ёлочных игрушек». У него есть блог, который он раньше более активно вёл, ? и то, что нас, Сеню и «Лемондэй» заметили в прессе, случилось именно благодаря тому, что Саша долго-долго и настойчиво про это всё там писал и говорил.
? А сами часто критиков читаете?
Женя: Я стараюсь читать только новости.
Постоянное чтение периодики часто становится частью жизни, но в жизни есть вещи более интересные, чем журнальные статьи. Гулять, например.
? После прослушивания последних записей питерских музыкантов, тем не менее, складывается ощущение, что в Питере сформировалась своя особая сцена. Чувствуете себя её частью?
Женя: Конечно, это выглядит так, как будто есть сцена ? особенно после «СБПЧ Оркестра» и других проектов «Ёлочных игрушек»…. Но нельзя сказать, что она постоянно ощущается ? чаще всего это чувствуешь, когда что-нибудь конкретное происходит. То есть ты приходишь на большой сборный концерт, где все выступают, и думаешь: «Да, какая-то сцена», а потом четыре месяца никто вместе не играет и вообще не играет, и кажется, что сцены нет.
? У вас есть ощущение, что после выхода альбома с вами что?то произошло, и теперь всё будет иначе?
Женя: Нет. Вообще когда такое ощущение появляется ? это плохо, потому что ничего же с нами на самом деле не произошло: ну написали про нас несколько изданий, которые приятное количество людей читает…. У нас нет каких-то бешеных сборов, и практически весь тираж нашего альбома у меня на подоконнике лежит. Поэтому мы просто играем и записываемся, раз уж есть возможность такая ? и это круто.
? Вы, к слову, диски не привезли с собой?
Женя: Нет, мы подумали, что они уже не нужны никому. Я даже забыл про то, что можно их продавать.
Ева: Они очень классно лежат на подоконнике.
? Поменялось ли что-то вообще в вашей жизни после того, как у вас появилась группа?
Женя: Не знаю. Я всегда хотел этим заниматься и буду заниматься дальше, так что для меня никак ничего не поменялось: я этого хотел, у меня это получилось, и мне хорошо. Нет ощущения, что какая-то новая жизнь началась. Зато у Евы вот появилась ещё одна возможность классно провести время после работы.
Ева: Я не могу точно сказать, что произошло, но есть чёткое ощущение того, что нам будет очень плохо, если группы не будет.
? Потому что группа ? это возможность реализовать что-то, на что вас вдохновляют люди и события?
Женя: Ну, есть некие приятные вещи, на которые смотришь и думаешь: не то чтобы я хочу сделать точно так же, но я хочу сделать что-то, что будет производить такой же эффект. Это не вдохновение, здесь какое-то другое слово… Заразительность, наверное. Когда что-то бывает очень сильно заразительным, хочется сделать что-то не менее заразительное. Не знаю, вдохновение или нет, но у нас всё происходит именно так.
