Текст: Настя Захарова
Фото: Лена Франц
Молодой новосибирский архитектор Дмитрий Поповский, сын эксперта по вопросам урбанистики и заведующего кафедрой архитектуры гражданских зданий НГАХА Игоря Поповского, упорно и с интересом ищет, снимает и описывает историю и жизнь образцов сибирской деревянной архитектуры. Мы поговорили с Дмитрием об этой самой архитектуре и о том, как к ней нужно относиться, как сохранять и как научиться не стыдиться собственной истории.
Про хитрые перекаты
Сложно сказать отличается ли деревянная архитектура Новосибирска от архитектуры других сибирских городов. В принципе — да. Я в немногих городах был, где специально её смотрел — в Томске, в Барнауле и в Мариинске. И в каждом из них есть определенные отличия. На словах сложно сказать, но это ловится при прогулке по городу. Самая эффектная архитектура — это, естественно, томская: у неё пышное оформление. В Барнауле поскромнее. В Мариинске — там вообще всё очень забавно.
Например, вот тот же дом на Ленина, 11, у него наличники очень похожи на наличники здания Желябо в Томске. Причём томичи говорят, что для Томска это не характерные наличники: они широко распространены то ли в Тюмени, то ли ещё где-то, какими-то такими хитрыми перекатами они сюда попали. В целом, вся архитектура у нас скромнее, лаконичнее и в принципе сочетает в себе народные мотивы и какое-то влияние профессиональной архитектуры.
Про Новосибирск и Манхэттен
На мой взгляд, в России с сохранением архитектурного наследия — не только деревянного — дела обстоят плохо. Многое утрачивается, многое реставрируется неправильно. Что касается деревянных памятников, то страшные вещи происходят, например, в городе Вологда: здание объявляется ветхим, сносится, разбирается, выстраивается в кирпиче и обшивается деревом. И это как бы сохранение. Эти муляжи зданий у них множатся, множатся, уже всё общество бьёт тревогу. В Томске тоже есть такой пример, как минимум один.
Недавно я узнал, что, например, на Манхэттене есть несколько деревянных домов. Очень долго потом мучал «Гугл панорамы» и где-то домов пятнадцать точно нашёл. Они отличаются от наших, у них это wooden-frame house — каркас, обшитый деревянным сайдингом. Конечно, в самом даунтауне Манхэттена ничего такого не сохранилось. Большая часть была снесена, и построены каменные высотки. Мы близки к такой ситуации: мы в Новосибирске идём, идём, раз — деревянный дом, раз — два деревянных дома. И у нас их тоже, если посчитать, деревянных и полукаменных, поставленных на охрану, по-моему, даже пятьдесят не набирается. Конечно, если весь частный сектор считать, деревянных домов очень много, но действительно интересных среди них мало. Некоторые находятся под угрозой уничтожения или уже исчезли. Например, на улице Коммунистической, там, где сейчас Rich House строится, стоял двухэтажный деревянный дом. В 1995 году его разобрали для переноса или реставрации, а теперь вообще решается вопрос о снятии его из фонда охраны полностью. Потом — угол Депутатской и Урицкого, где высотка «Новосибхлеба» сейчас стоит такая страшненькая, там был дом Сурикова. Суриков — первый наш городской староста и один из богатейших людей Новониколаевска. У него, насколько я знаю, как минимум три дома было. Это Ленина, 11, который бывшая ещё женская гимназия; Красный проспект, 22, где сейчас «Чашка кофе»; и дом, который был разобран для переноса, складирован в Пашино и там сгорел (угол Депутатской и Урицкого).
В образце деревянного многоквартирного здания 1915 года на Коммунистической долго располагался пункт милиции, он съехал, сейчас на нём написано «Аренда» и уже начал карниз отваливаться.
Но, опять же, когда пускают — начинаются пластиковые окна, которые на каменных-то зданиях старых немного странно смотрятся, а для деревянных зданий они вообще не подходят.
Про престиж, стыд и уважение
В Скандинавии сейчас, насколько я читал, есть такая практика реставрации без реставратора. Муниципалитет учит жителей, как обращаться с деревянным зданием, как его ремонтировать, какой краской красить. Они просто следят и поддерживают состояние дома, какой дом есть — он таким и остаётся, не вынимается, скажем, деревянное окно и не вставляется пластиковое. В Швеции вопрос о сохранении деревянного наследия возник на рубеже 19–20 веков, когда у них стали появляться первые музеи под открытым небом. А где-то в 60-е годы 20 века общество уже поддержало это, стало считаться, что настоящий швед должен жить в деревянном доме. И с тех пор престижность деревянной застройки повысилась, оттуда бедное население съехало, вселились более состоятельные люди и привели эти дома в порядок. У нас же сейчас считается что, во-первых, дерево — это устаревший материал. Хотя, например, тот же архитектор Тотан Кузембаев создаёт современную архитектуру из дерева. Во-вторых, считается, что в деревянном доме жить некомфортно. Это, по правде, тоже вопрос грамотного приспособления под современные нужды — всё возможно сделать, так или иначе.
У нас в России всё так интересно получается! Недавно на одном форуме я увидел гостиницу в Казани: нормальное здание было (причём не деревянное, а каменное), его довели до такой ситуации, что от него осталась одна стена. Теперь всё — железобетон, лепнина заново сделана, по сути, от памятника там мало что осталось — это уже новодел. В Москве, например, доходный дом Быкова: делали всё, чтобы здание рухнуло, оно горело и стояло без крыши. Потом начали ставить леса и под предлогом того, что их установке мешают декоративные элементы, отбили лепные головы львов.
Находим какие-то определённые моменты, которыми мы будем гордиться, например, победой в ВОВ, а про деревянную архитектуру мы решили, что она плохая, её стыдно показывать. А её стыдно показывать просто потому, что мы довели её до такого состояния. Мой отец водил какого-то иностранного архитектора из Англии по городу, и ему очень нравились контрасты: старинный домик деревянный и рядом современное здание. Это субъективно, но тем не менее. Я читал, что когда иностранцев по деревянному Томску водили, они спросили, что с этими домами будет. Им ответили, что, скорее всего, снесут. Они молчали-молчали и говорят: «Ну, знаете, вас, русских в Европе никогда не будут уважать. Потому что вы сами себя не уважаете».
Про домики для истории
Есть памятники архитектуры, а есть истории. Иногда здание может быть неказистым, но там что-то очень значимое происходило или человек какой-то жил, и поэтому его имеет смысл сохранить. Правда, важные люди для советского времени могут ничего не значить для нас. Дом Дуси Ковальчук, где происходили тайные собрания (самое интересное, что происходили они, по-моему, в том флигеле, который уже давно снесли), в принципе, можно сохранить, реставрировать. Будет просто такой маленький милый деревянный дом. Он не особо интересен с точки зрения архитектуры, но почему нет. Тем более что стоит он во дворе, что-то новое воткнуть будет сложно. Хотя постараться, как мы знаем, всегда можно.
Какой-нибудь барак интересно было бы сохранить с точки зрения истории. Может быть, перенести его в какой-нибудь музей под открытым небом. Из как бы барачных зданий и больших деревянных более-менее меня трогают два домика двадцатых годов на улице Гоголя, в районе Центрального рынка, ближе к станции Маршала Покрышкина. По крайней мере, я мимо них еду и думаю: «Вот сфотографировать бы их на память, они такие специфические». Не скажу, что если их снесут, мне станет крайне жалко. А, с другой стороны, что-то всё равно в них такое есть, что глаз цепляет.
Вообще у нас есть три улицы — Коммунистическая, Чаплыгина, Горького — где сохранились не просто отдельно стоящие здания, а именно небольшой кусочек среды старого Новониколаевска. На Горького три здания стоят в ряд, если по-отдельности их рассматривать — хорошо декорированные, маленькие, уютные дома, но не супершедевры, на памятник федерального значения не тянут. С тем же Томском не тягаться, но в целом они таким хорошим рядком стоят, в сочетании друг с другом смотрятся хорошо. В одном из них музей СССР располагается.
В принципе, декор деревянных зданий в Новосибирске однотипен: фронтончик, солнышко, резьба. И, по большому счету, всё это жилые здания, из общественных вспоминаются только школа и церковь.
Про то, что нужно разговаривать
Я считаю, что должны быть какие-то общественные организации, какие-то образовательные моменты, объясняющие что-то про архитектуру города. Прежде всего, конечно, подрастающему поколению; тем, кому семьдесят — их трудно уже перевоспитать. А тем, кто только впитывает — им как раз можно какие-то определённые ценности задать.
Когда я в начальных классах учился, моя мама пыталась организовать в школе что-то типа кружка. И там было такое занятие: мы спустились по улице Чаплыгина до деревянных домиков, посмотрели, а потом делали макеты деревянного дома. Вот, может быть, именно это у меня отложилось и поэтому я по-другому отношусь к деревянному зодчеству, чем большинство людей.
Да, они могут сигнализировать, что здание скоро развалится, но у них нет финансовых возможностей, которыми обладает власть. И вот с ней как раз нужно находить точки и сотрудничать. Сейчас ситуация замечательная с велосипедистами так же развивается: вот, мол, на третьем мосту давайте сделаем велодорожку. Но проблема в том, что там уже действительно поздно их делать. А надо как раз идти разрабатывать проекты, где эти дорожки сделать можно. Например, вдоль той же Кирова как-то не очень комфортно ездить, лучше будет по параллельным улицам — Ленинградской, Московской. Нужно делать дорожки не на самых насыщенных магистралях, а на дублирующих улицах.
В вопросах сохранения культурного наследия то же самое: можно ли к зданию-памятнику архитектуры пристроить, нельзя ли, сорок этажей или два, сколько метров отступить — сколько людей, столько и мнений, и нужно разговаривать, важно обсуждать эти вопросы. Даже подходы к сохранению здания в Томске и в Новосибирске могут и будут отличаться – города разные, разный уровень архитектуры, разная история и экономика. Нет двух одинаковых городов, поэтому ко всему надо подходить индивидуально. Но понятно, что нужно смотреть примеры и образцы мировой практики и как-то адаптировать.
У нас проводятся экскурсии, есть, например, «Клуб образовательного туризма» Кузеванова, они тоже что-то делают. Но помимо того, что есть кто-то, кто рассказывает, должны быть и те, кто слушает.
Читать также:
«Город, которого нет»Молодой архитектор Дмитрий Поповский вспоминает историю концепций «идеального города» и объясняет, почему единственное средство создать комфортный город в России — открытый диалог.
«Больше места для людей»Александра Кормушина, организатор проектов «Мой дом — МЖК» и «Добро», объединивших молодых архитекторов и горожан в попытке преобразования городской среды, о том, как менять город своими руками.
«Жить модно»
Когда Новосибирск станет красивым, удобным и модным городом? Что нужно изменить в головах у чиновников, продавцов и покупателей жилья, чтобы приблизить будущее? Интервью с архитектором Артуром Лотаревым.
