Текст: Александра Воробьёва
Евгений Морозов. «Техноненависть: как интернет отучил нас думать» (CommonPlace, 2014)
Пару лет назад я долго спорила с одной знакомой о том, как правильно писать слово «интернет». Знакомая настаивала на том, что нужно с прописной, потому что это имя собственное; в ответ я предложила писать с заглавной «Унитаз», произошедшее от названия известной марки сантехники. Вскоре наш спор разрешился сам собой: вышло новое издание словаря РАН, позволяющее транскрибировать эти ваши интернеты как бог на душу положит, но осадок остался.
Эта история для меня иллюстрирует одно важное наблюдение. Русским языком уже двадцать лет описывают множество важных вещей, для которых в Советском Союзе не было слов, но сносно думать на нём мало кто научился. Интересно писать и говорить о сексе, избегая медицинских терминов и мата, мы начали совсем недавно, с грехом пополам. С текстами о технологиях всё гораздо хуже. Компьютерные журналы и стартаперские порталы остаются интеллектуальными гетто, компромиссная колумнистика, переводящая события из мира разработчиков в человеческое измерение, в России буксует: с тех пор, как в «Афише» закрылась колонка Даниила Дугаева, хороших образчиков жанра появилось мало.
Коммонплэйсовская книжечка Морозова — хороший пример того, как издательство нашло свой формат. Яркий покет-бук с амбициозным заголовком кажется идеальным способом по-быстрому закинуться новыми идеями — этакий интеллектуальный coffee-to-go. Этот формат к лицу и автору, некогда белорусскому, а теперь американскому интеллектуалу, много лет критикующему на страницах New York Times и Wall Street Journal сетевой либерализм. Морозова на русском издают впервые: обе его книги — „The Net Delusion: The Dark Side of Internet Freedom“ и „To Save Everything, Click Here“ — у нас ещё не публиковались, хотя хорошо продаются в англоязычном мире.
Попадание Морозова в обойму авторов Common place неслучайно: скептик и критик, объясняющий отношения общества с технологиями в терминах политэкономии, органично смотрится в ряду левых и оппозиционных публицистов. В «Техноненависть» вошли 11 морозовских статей последних лет, основной пафос которых — развенчание идеологии солюционизма (от английского solution, «решение»). Солюционизм, по Морозову, — это когда вам предлагают купить очередное приложение для смартфона, уверяя, что после этого все ваши проблемы решатся раз и навсегда. Автор же ехидно напоминает, что не всё так просто: приложение для контроля веса вряд ли поможет в борьбе с ожирением работяге, схватившему по дороге на смену порцию дешёвого фаст-фуда.
Морозов также стремится предостеречь человечество от излишнего доверия к социальным сетям — готовому банку данных для спецслужб. В эссе «Бегущие по лезвию технологий» он критикует привычку общественности с распростёртыми объятьями принимать любые инновации, а в «Трёх мгновениях техноненависти» — зависимость от услуг Google и Facebook, которые корпорации навязали пользователям под видом прогрессивных средств связи. При этом Морозов пишет ярко, демонстрируя хороший интеллектуальный бэкграунд: например, его эссе «Реквием по киберфланерству» (история о том, как социальные сети вытеснили в сознании пользователей привычку путешествовать по интересным сайтам) строится на аллюзиях к парижским эссе Беньямина.
В ситуации, когда мы все ещё не можем решить, с прописной или строчной писать слово «интернет», очень важно читать тексты, для автора которых техногенная реальность является нормой. Чтобы понимать, как мы меняемся вместе с нашей техникой, необходимо много читать и учиться. Мы привыкли противопоставлять друг другу Россию айфона и Россию шансона, но мало думаем о сущностных различиях, которые за этим противопоставлением стоят. Как насчёт того, чтобы наконец-то выяснить, чем сознание пользователя интернета отличается от сознания человека, привыкшего к телевизору и кнопочному телефону?
Другое дело, что у Морозова нужно брать уроки в споре, возражая: многие его идеи требуют критики. Деконструируя миф о Кремниевой долине, автор остаётся в плену другого мифа — того самого техноненавистнического, луддистского. К тому же он говорит о чём угодно — об IT-корпорациях, о контролирующих их спецслужбах, об Ассанже — но только не о человеке, единственной подлинной мере всех вещей. Люди для Морозова, как и для его оппонентов из Кремниевой долины — это, прежде всего, пользователи. Стремясь опровергнуть риторику солюционистов, Морозов вместе с ними задаётся вопросом «Как люди используют технологии?», только немного меняет акцент, чтобы получилось «как технологи используют людей». Но вопросы «Почему люди используют те или иные технологии?» и «Как меняется наш быт под воздействием технологий?» кажутся более важными.
Мария Киселёва, оформляющая книги Common place, нарисовала для «Техноненависти» прекрасную обложку: бомж с бутылкой и авоськой в руках, в розовом стекле Google Glass превращающийся в приличного вида очкарика. Этот рисунок не только иллюстрирует эссе «О дивный совершенный мир», но и служит ёмкой метафорой для текстов Морозова в целом: к сожалению, критика технологий в его исполнении отчуждает читателя от острых социальных проблем не меньше, чем апология. «Техноненависть» — это спорные тексты, но тексты на важную тему. Надеюсь, эта тема приживётся на нашей жёсткой интеллектуальной почве.
