Мария Киселёва
художница, участница арт-группы «Бабушка После Похорон», kissmysketch.com
Эта колонка должна была начинаться анонсом того, что 5 апреля в СЦСИ состоялось открытие выставки актуальной анимации и медиа-искусства LINOLEUM. Дальше я бы рассказала про трогательный мультик о собаке в поисках апельсина. Но ничего этого я сделать не могу ввиду глубочайшей растерянности.
Собственно, на этом повествование можно и закончить, что было бы нечестно по отношению к происходящему. Ведь оно по какой-то необъяснимой причине представляет собой ту действительность, с которой, как выяснилось, можно легко столкнуться солнечным весенним днём в центре Новосибирска. Думаю, тут как раз стоит пояснить причину столь пламенной речи.
Утром 7 апреля мною было принято решение сопровождать своего приятеля в Первомайский сквер, где он должен был вести съёмку двух событий для одного оптимистичного телеканала. Первое событие — пикет в поддержку заточённых нынче девушек из Pussy Riot, второе — пикет «За общественную нравственность».
фото Марии Киселёвой
В этот день Первомайский сквер посетили странные люди. Их немолодые, но живописные лица передавали глубочайшие страдания за нравственность русского народа, их спорткостюмы говорили нам о благочестивом и аскетичном образе жизни хозяев. Их лозунги, напечатанные на широкоформатной бумаге цветными чернилами, намекали на щедрость сердобольных граждан. Они вышли в центр города, взошли на фонтан и молвили: «Ты, слышь, ты камеру убери». Эти скромные господа не любят, когда пресса поднимает шум вокруг их имён. Но в основном они многозначительно молчали, теребя плакаты и лишь взглядом укоряя развратных сибиряков в посещении похабных выставок пошляка Пикассо и разнузданных секс-шопов.
Разговорчивее оказался организатор пикета Артемий. Он вполне доброжелательно общался со мной, отметил, что в Библии нет слова «терпимость», и даже согласился, что нам бы в спокойном месте это всё обсудить — душевно, так сказать. Я сообщила, что меня зовут Мария, в его взгляде заиграли искорки, я удалилась. Правда, через минуту он уже осведомлялся, в каких отношениях я состою с человеком, имевшим наглость прийти к святым людям в узких красных штанах. Результат опроса был слегка огорчительным для Артемия, так что на предложение моего спутника устроить цивилизованную дискуссию Артемий отреагировал без энтузиазма.
фото из репортажа Дмитрия Марголина (http://blog.visart.biz/2012/04/3834)
Всё бы ничего, но один очаровательный гражданин постоянно норовил вручить нам куриное яйцо. Белизна яиц была слегка осквернена чистотой рук (и помыслов) дарителя. Яйца мы не приняли. «Вы это ещё припомните» — было нам ответом. Заботливый Артемий рёк: «Ребята, после пикета давайте». Вообще, есть ещё великое множество забавных наблюдений за происходящим, но, пожалуй, оставим это.
Пришло время отправляться домой, что оказалось затруднительно, так как нас пытались пасти какие-то люди: видимо, поклонники. Один поклонник маячил своим чёрным спорткостюмом, трёх других я отметила ещё в начале пикета.
странная тяга к уже старомодному обличию уличных хулиганов-националистов из 90-х.
Ребят было видно сразу и отовсюду. Об удивительной несвоевременности их наряда я думала, удаляясь от молодёжи по подземным торговым рядам. Они стремительно настигали нас, легко отталкиваясь от грешной земли. К счастью, в конце подземелья нас ждала машина, в ней мы и спаслись. Мстители лишь бросили в окно яйцо, так и не ставшее яичницей, да продемонстрировали вслед средние пальцы.
Всё это не даёт мне с чистым сердцем писать о замечательной анимации, о собаке и апельсине. Мне удивительно видеть людей, которые не имеют всех ответов, но считают, что они у них есть. Мне жаль, что люди с их личными пороками, ограничениями и намерениями выступают от имени Бога, вкладывают искажённые смыслы в головы слушающих их. Коробит надменная увереность во взгляде пикетирующих за нравственность. Я искала хотя бы каплю скромного сомнения в их речах, но не нашла. Я пытаюсь представить, каково это: быть святым, не желая быть человечным? Мне остаётся только представлять, но никак не осуждать этих людей. Пусть их Бог и останется им судьёй.
