Текст: Василий Протасов
Фото: Лена Франц
В середине октября в Новосибирске прошёл фестиваль «Пустота», собравший в лофте Trava несколько музыкальных групп из Сибири. О том, что такое «новая сибирская музыка», кто и для кого её делает, а также можно ли зарабатывать на ней деньги, мы поговорили с организаторами фестиваля Виктором Ужаковым и Андреем Сморгонским, по совместительству — участниками группы Ploho.
Про «Пустоту»
— Расскажите про саму «Пустоту»: заявлено, что это фестиваль «новой сибирской музыки», чем эта музыка отличается от старой?
Виктор: Принципиальная разница в том, что сейчас Сибирь стала центром определённой музыкальной сцены. За последние несколько лет здесь произошёл самый настоящий взрыв пост-панка. Ну и, естественно, взрыв породил волну, на гребне которой и прошёл фестиваль.
— Почему выбрано такое название — «Пустота»? Это характеристика групп или фестиваль — попытка заполнить какую-то пустоту?
Виктор: Второй вариант, думаю, более верный. За то время, пока в Новосибирске ничего не происходило, в людях образовался тотальный вакуум, который если не заполнить, то всё — закончится человек. Ну или уедет известно куда.
— Как формировался список участников?
Виктор: В основном — исходя из моего личного вкуса, но, конечно же, учитывалась популярность исполнителей в своей локации. Никаких отборов или голосований мы не проводили, если вы об этом. Я считаю, что это пошло и отвратительно, устраивать весь этот цирк с голосованием за любимую группу и прочее. Самодеятельностью попахивает, да и выигрывают в этих конкурсах, как известно, совершенно не лучшие исполнители, а самые назойливые спамеры.
— Зачем делать музыку в Сибири? Нет ли ощущения, что все сибирские группы играют для себя и друзей, есть ли у них настоящая аудитория?
Виктор: А вы были на «Пустоте»? Очевидно, что Сибирь сейчас как никогда нуждается в новой музыке. Сколько можно уже пережёвывать 2007 год и вспоминать актуальные движения того времени с ностальгией? Действовать пора.
Про Ploho
— Почему у группы такое название и что именно плохо: музыка, тексты, жизнь, Россия?
Виктор: Транслитом написано для того, чтобы это выглядело как название, как имя собственное. Знаете, как в английском языке добавляется приставка the к слову. Каждый сам для себя решает, что хорошо, а что плохо. Нам уже давно перестали с детства прививать какую-то конкретную модель «хорошо/плохо». Сейчас все эти горизонты очень сильно смазаны и размыты.
Андрей: Ploho оказалось очень простым, широким и, можно сказать, экзистенциальным словом, при этом абсолютно не занятым кем-либо ранее. Оно кратко и эмпатично уже само по себе.
Ploho — это как оказавшийся чёрствым хлеб на завтрак, как порванная о торчащий гвоздь куртка: всегда будет реальным и неотвратимым, будет происходить с вами.
— Кто пишет тексты? Зачем столько цитат и аллюзий на старые команды, вроде «Кино», «Гражданской обороны», ПТВП?
Виктор: Тексты пишу я. Честно говоря, никогда не мог понять людей, которые видят какую-то связь группы Ploho и «Кино». Никогда их особо не слушал. А вот «Гражданская Оборона» была главной группой для меня несколько лет подряд, до дыр заслушивал их кассеты. И ПТВП я очень люблю, да. Я не знаю, как ответить на вопрос «Зачем столько цитат?». Ну как зачем?! Тексты песен — это то, что в тебе накопилось, это твой жизненный опыт, а моя жизнь всегда состояла в первую очередь из музыки, из их музыки.
Андрей: Это самый часто задаваемый вопрос, несмотря на то, что ничего общего с Кино и ГО нет. Кроме переработанной нами песни «Дерево» группы «Кино», никаких аллюзий нет и цитат нет. Всё, что можно косвенно обнаружить — это отсылки к русскоязычной музыке 80-х – 90-х, близкой всему нашему поколению на интуитивном уровне, которой мы отчасти вдохновились. Если вы спрашиваете про это — значит, вы тоже почувствовали то, о чем я говорю, — свои ментальные корни. Мы перестали это отрицать, начав петь исключительно по-русски. Сравнений избежать удаётся очень редко, но зато наши песни становятся предельно понятны. О том и название последнего релиза («Смирение и отрицание» — прим. Siburbia).
— Почему вы играете пост-панк?
Виктор: Пост-панк оказался для меня самой комфортной формой самовыражения. Не могу сказать, что Ploho — это какой-то запланированный и тщательно подготовленный проект, просто так вышло.
Андрей: Пост-панк — так сложилось. Содержание как-то само нашло свою форму. Мы даже не задумывались, когда писали первые песни. Отталкивались от смысла, и пришли к такому звуку.
— Для кого играет Ploho, кого вы видите своей аудиторией?
Виктор: Знаешь, мне кажется, мы из того поколения, которое вообще не пойми зачем существует. В такое уж время мы рождались и росли, среди какого-то всеобщего холода. Думаю, и публика наша примерно того же возраста. Хотя чёрт его знает, может мне это всё только кажется.
Андрей: Мы играем, наверно, для того же поколения без идеалов, к которому относимся и мы.
— На сибирской музыке вообще можно зарабатывать?
Виктор: Всё относительно.
А организация концертов приносит деньги, но это не то, чем нам хотелось бы зарабатывать. Я имею в виду, что концерты, которые нравятся, допустим, лично мне, ничего ощутимого в материальном плане не приносят. Кабак и песни «опа-жопа», к сожалению, значительно востребованнее.
— Существует мнение, что заниматься артом, продвигать культуру, музыку в Сибири и регионах — невозможно. Какие трудности или радости есть в жизни региональных музыкантов? Где записываться? Где искать площадки для выступлений? Что мы имеем и чего не хватает?
Виктор: Знаешь, я испытываю смешанные чувства по поводу этого всего. В Сибири очень спокойный и неторопливый ритм жизни, здесь очень здорово копить энергию и собираться с мыслями. Записываемся мы дома, диайвай (DIY — do it yourself, прим. Siburbia) на все сто. Площадки — сложный момент, постепенно их не остаётся вообще. Только кабаки и кафе, в которых играть какую-то авторскую музыку попросту западло. Во многом из-за этого и встала необходимость организовать «Пустоту» и показать людям, что альтернатива есть всегда.
Андрей: Все привыкли, что ничего значимого не происходит. Потому нет площадок, почти нет хороших студий. Мы же всё делаем дома. Фестиваль «Пустота» стал первым за долгое время событием. Появились группы, слушатели. А грязные заносчивые бары и кабаки пусть остаются вариться в собственном дерьме.
— Можете выделить сибирские группы? Из каких команд вообще состоят ваши плей-листы?
Виктор: Я в сумасшедшем восторге от группы «4 позиции Бруно», например. Очень нравится огромный поток гаражного панк-материала, который выходит от Андрея Митрошина из «Продавцов-консультантов».
Андрей: Про сибирские группы целиком согласен с Витей. Добавлю новосибирскую пост-панк группу «Буерак», поразившую меня кавером на песню «Кайфуем» Арсена Петросова.
Читать также:
Куликовские ритмы
Фестиваль актуальной музыки «Кулик-фест» впервые пройдёт на Красноярской ярмарке книжной культуры и соберёт не только самые интересные коллективы из сибирских городов, но и моднейших московских гостей: La Vtornik, «Окуджав» и Наадя. Первый релиз от организаторов — здесь.
Дай пять
Дмитрий Веснин выбрал пять композиций молодых сибирских музыкантов, которые, по его мнению, обещают светлое будущее местной сцене.
Жил-был Пёс
Три года назад «Пёс и группа» были одними из тех «провинциальных школьников», которые захватили умы музыкальных критиков. Теперь уже питерская команда приехала в родной Красноярск и рассказала, что изменилось с тех пор.
Предощущение разлома
Дмитрий Грамотник опять вышел на тропу «мужских интервью» и попытался прорваться сквозь молчаливость и цинизм участников группы «Макулатура». Получился разговор о мечтах, текстах, государстве и боге. Хотя нет, о боге, кажется, не получился.
Илья Бешевли: «Я не хочу, чтоб мне ломали душу авангардом»
Красноярский композитор Илья Бешевли к двадцати двум годам собрал полный зал краевой филармонии, выпустил сольный альбом на московском лейбле и собирается покорять мир. Мария Бурова поговорила с Ильёй о его музыке и будущем.
