Кирилл Логинов о том, есть ли за пределами микрорайонов другая жизнь, другие люди и другие возможности.
Сейчас мне двадцать семь с половиной лет, и двадцать пять из них я прожил в пригороде Новосибирска. На самой что ни на есть его окраине — когда поля начинаются за домом, в котором живет одноклассник. Помимо общеизвестных и потому банальных недостатков моего жилого массива, а именно неудобства в плане транспортной доступности (на языке таксистов это ехидно называется «отдаленные районы») и, конечно, «отсутствия всего того, что можно встретить в центре», имеется у него еще одна отличительная черта. Его всегда — и не всегда, по-моему, заслуженно — считали едва ли не самым небезопасным в городе. Хотя это, впрочем, тоже свойство любой всамделишной окраины — а именно мой жилмассив девять из десяти новосибирцев вспомнят, отвечая на вопрос, где тут у вас, дескать, самые ебеня.
Я по-прежнему искренне люблю свой родной микрорайон, защищаю его в глупых спорах и, в общем, рад, что вырос там, где вырос. Рад, что это всё же не классический «спальный район» с одинаковыми многоэтажками и редкими клочками зелени: хрущевок примерно столько же, сколько новостроек, и есть как минимум одна замечательная аллея. Рад, что ощущение жизни у нас там тоже есть — не обязательно такой, знаете, «жизни на отшибе», какой ее видят те, кто не любит пригород. Скорее, она похожа на жизнь в американской сабурбии, известную всем по американским же фильмам. Где всё по-своему уютно, тихо, спокойно, действительно не всегда безопасно и — в хорошем смысле слова обособленно. Притом что, казалось бы, от ближайшей станции метро — полчаса на троллейбусе, минут десять на автомобиле и не больше часа пешком, если уже заполночь, а денег на такси по понятным причинам нет.
Ну да, это у меня такой мелкий патриотизм, так ведь на самом деле нет никакой трагедии, если живешь вдали от центра города. Приводить в пример Москву, наверное, пошло, но живут же люди не в Замоскворечье, а в Кунцево, и до Китай-города многим ехать не две станции, а девять с двумя пересадками. Ну и что, большая проблема, что ли? Не думаю. Мои друзья, у которых я обычно останавливаюсь, приезжая в столицу, живут на северо-западе Москвы, и дорога к ним от станции метро «Водный стадион» до остановки «Улица Лавочкина» по Кронштадтскому бульвару всегда казалась мне немного «новосибирской». И я даже удивился, когда на этой самой остановке в декабре 2010 года убили болельщика Свиридова: ничего такого в моей картине мира произойти там не могло.
И вот, кстати, одна из главных претензий к пригороду — типа жить там скучно. В центре-то полно клубов, театров и прочих достопримечательностей, а у нас заводы да пустыри. Ну, во-первых, сравнивать и сопоставлять можно до бесконечности: так и Лондон, в конце концов, может оказаться скучнее Парижа. А во-вторых — всё-таки дело в твоем личном отношении к среде обитания.
Это в детстве мир был ограничен пределами двора, соседние дворы населяли «враги», и любая поездка «в город» была приключением. Повзрослев же, совсем не обязательно проводить всю свою жизнь на окраине, причем не буквально даже, а психологически. И эту особенность можно транслировать на психологию тех сибиряков, которым почему-то нравится с какой-то садомазохистской страстью считать себя никому не нужной провинцией.
Когда нарочно прибедняешься, главное — не увлекаться: а то вот так тридцать три года пролежишь на печи с важным видом, а печь сама потом не поедет.
Скажем, лет восемь назад, — когда я еще обитал на родном жилмассиве, но тусовался уже в центре, устроился на какую-никакую работу и несколько раз съездил в другие города, — мне было очень странно видеть ровесников, выросших рядом со мной, которые всё так же предпочитали проводить вечера во дворе или же, как максимум, на нашей замечательной аллее. Казалось, что им вообще всё равно — есть ли за пределами их микрорайона другая жизнь, другие люди, другие возможности. И было даже как-то обидно за них. Потому что пригород пригородом, жить можно, но кичиться тем, что «я ничего не знаю, я никуда не летаю», как профессор Верховцев, и вообще «моя хата с краю», — по меньшей мере, не слишком умно.
Разумеется, есть и иные крайности. Один мой знакомый, выросший на противоположной окраине Новосибирска, раньше рассказывал, причем чуть ли не с гордостью, что из его класса не скололись только трое. А теперь он живет далеко от своих лавочек с семечками, далёк от волновавших его тогда проблем и, такое чувство, совсем не жалует собственное прошлое. Так тоже нельзя, на мой взгляд. И дело не в том, что каждый «должен держаться корней» (некоторым, «чтобы стоять», они совсем не нужны), это всё-таки, скорее, вопрос самоидентификации. Неужели сложно признать: да, я родился здесь, это правда, я такой, и это — я. Если вырос в пригороде, стыдиться прошлого незачем — лишь бы настоящего не приходилось стесняться. Детство нашего Гаранта тоже, знаете ли, в Купчино прошло. Так и ничего, справился же пацаненок.
Фото: Слава Степанов
