Текст: Александра Воробьёва
Фото: Юлия Ульянкина, Андрей Лебедь
В конце августа организаторы Канского видеофестиваля показали жителям и гостям Канска бета-версию другого фестиваля — литературной площадки под названием «Зазубрина». На центральной городской площади выступили поэты Андрей Родионов и Псой Короленко, а в городском доме культуры прошли читки пьес. Кроме того, по давней традиции Андрей Родионов и Екатерина Троепольская представили в Канске подборку видеопоэтических роликов из программы фестиваля «Пятая нога».
По словам директора канского видеофестиваля Павла Лабазова, в будущем «Зазубрина» станет масштабнее и превратится в настоящий фестиваль в фестивале. Курировать её будут также Андрей Родионов и Екатерина Троепольская — люди, более чем хорошо знакомые с организацией подобных мероприятий: они руководят не только «Пятой ногой» в Москве, но и фестивалем «СловаNova» в Перми. Корреспондент Siburbia поговорил с Родионовым о том, что происходит с современной поэзией в современной России.
— На Канском фестивале вы участвовали в публичных чтениях на площади: какое впечатление на вас произвёл контакт с городом? Какие тексты вы там прочли?
— В основном я читал свои новые тексты — какие-то социальные вещи, посвящённые последним событиям в Москве, зарисовки. Они пока что опубликованы только в «Фэйсбуке» и ЖЖ.
Насчёт ощущений — ну, я читаю на площади не впервые. В Перми, например, мы устраивали что-то вроде поэтического митинга: читали стихи с трибуны, под трибуной постепенно стягивался народ. Люди ведь на такие мероприятия редко собираются сразу, обычно они подходят минут через 15-20: слышат, что что-то происходит, подтягиваются. В Канске вот к нам подходили, например, люди с детьми, которые, возможно, вряд ли бы пошли на такое мероприятие специально, а так они шли мимо, заметили какое-то движение и заинтересовались.
— Очень здорово, когда такие мероприятия собирают слушателей. Сейчас модно рассуждать о том, что актуальная поэзия в России живёт в каком-то интеллектуальном гетто, что у неё нет аудитории…
— Ну, нет, по-моему, в последнее время поэзия как раз-таки вышла из так называемой резервации. На мой взгляд, это не в последнюю очередь связано с какими-то политическими волнениями, которые происходят в Москве и Петербурге. У нас сейчас есть ряд работающих с общественной проблематикой поэтов, которые на этой волне стали звёздами вполне себе российского масштаба: например, Дмитрий Быков с его «Гражданином поэтом» или Всеволод Емелин. Какая уж тут резервация? Люди их слушают. Вообще любому человеку — и вам, и мне — интересно слушать о тех вещах, которые нас самих тревожат, которые мы сами тоже пытаемся отрефлексировать. Когда у кого-то получается осмыслить происходящее вокруг удачно — его текст становится, не побоюсь этой формулировки, общественно значимым событием, мигом расходится по народу через интернет.
— Но это, кажется, всё-таки больше столичная история, а есть ещё история локальная. Вы несколько лет прожили и проработали со «СловоNova» в Перми, как, по вашим ощущениям, на поэзию реагируют в регионах?
— Знаете, мы с Катей Троепольской прожили в Перми два года и поняли одну простую вещь — извините, тут я уже буду говорить как менеджер: выступления поэтов, в том числе хороших больших поэтов, нуждаются в рекламе точно так же, как, допустим, рок-концерты. Если люди знают о том, что в городе происходит такое событие, то в миллионном городе мы спокойно собираем залы по 600-900 человек. Факт остаётся фактом: пока поэзии нет в телевизоре, главном источнике информации для большинства населения России, её как бы нет вообще. Поэтому вы, кстати, и говорите про резервацию. Приведу простой пример: в этом году за неделю до «Словоновы» Вера Полозкова, которая у нас читала, была на «Вечернем Урганте» и сказала там, что выступит на фестивале. На следующий день у нас просто не осталось билетов на это выступление, а ведь оно проходило как раз на крупной площадке, в оперном театре.
На телевидении сейчас, как известно, настолько строгая и бюрократическая иерархия, что любая вольность воспринимается как попытка к бегству, так что люди боятся потерять свои должности в Москве и просто не рискуют связываться с поэзией, которая, как правило, работает с более чем болезненными темами. Кроме того, ситуация у нас в стране такова, что одно-единственное книжное издательство — «Эксмо» — контролирует всю Россию, так что в большинстве книжных продаётся практически только то, что выходит у них. Книги, публикующиеся в маленьких издательствах, очень редко доходят сюда, в Сибирь, а если доходят, то с троекратной наценкой.
— Да, эта проблема действительно стоит здесь достаточно остро. Есть издержки и в сфере СМИ — большинство здешних медиа так или иначе находятся под контролем краевых властей или лояльных к ним корпораций, поэтому на некоторые темы там просто невозможно высказаться…
— Просто доступ к информации опасен для всякой власти — не только российской, кстати — которая обычно старается его ограничить. Мой друг Всеволод Емелин (нас с ним в Москве достаточно часто снимает телевидение, хоть и никогда не показывает) обычно говорит людям с камерами: «Ребят, вы бы лучше сначала спросили у своего начальства, можно вам про нас что-то делать или нет». Журналисты, как правило, куда более наивные люди, чем их начальство, которое довольно цинично и прагматично.
— Особенно тяжело в сложившейся ситуации, по-моему, приходится локальным авторам: если звёзды от поэзии привлекают внимание СМИ, то у талантливых провинциальных поэтов, как правило, очень мало шансов засветиться даже в местных изданиях. «СловоNova» регулярно поддерживает таких ребят: в своё время премию «Nova» получил красноярец Артур Матвеев, в этом году она досталась Антону Бахареву-Чернёнку из Перми (пермский поэт разделил её с московской поэтессой Даной Сидерос — прим.Siburbia). Как вы оцениваете их положение?
— Из-за ситуации со СМИ, которую я уже описывал, очень многие — особенно молодые — поэты уже привыкли думать, что их вряд ли когда-то услышат. То есть если ты художник или музыкант, то у тебя ещё есть шанс оказаться хотя бы на региональном телевидении, но если ты поэт, то о тебе вряд ли будут разговаривать. Либо, не знаю, пиши какие-нибудь тексты для поп-певцов — может, хоть как поэт-песенник прославишься. Я это говорю к тому, что, естественно, любому нормальному поэту хочется славы, хочется, чтобы его стихи слушали люди.
Где-то эта ситуация преодолевается: в Москве вот читать стихи и знать поэтов сейчас просто-напросто модно; в Перми, мне кажется, тоже возник какой-то интерес к поэзии, потому что наш фестиваль посещает довольно много народа. «СловаNova» поддерживает пермское министерство культуры, оно помогает, например, с той же рекламой. Рекламу ведь в любом городе — в Канске ли, Красноярске, Новосибирске — министерство культуры, по идее, может обеспечивать. У них, как правило, есть какие-то площадки, ресурсы — например, биллборды, на которых министерство может разместить афишу того или иного события. Но они не делают этого — это для них лишняя суета.
— Я, кстати, как раз хотела вас спросить об отношениях с региональными министерствами культуры…
— Отношения очень простые: там работают люди, которым не надо никакого геморроя, и, в общем-то, я могу их понять. Любое предложение, что называется, творческой молодежи они воспринимают как дополнительную работу для себя и, естественно, стараются её отфутболить. Вот и всё.
— А как, на ваш взгляд, эти ведомства могут изменить положение поэзии на своей территории и могут ли вообще?
— Конечно, могут. Поэзия может присутствовать в жизни города по-разному — допустим, в нём финансируется какой-нибудь поэтический кружок, выплачиваются какие-то небольшие деньги человеку, который ведёт занятия. Или город может посылать своих участников на всякие события (скоро, например, будет поэтическая биеннале в Москве) — там же работают нормальные люди, которые, не знаю, селят в гостиницы; просто свой локальный министр культуры должен своему человеку дорогу оплатить. Мне кажется, что это достаточно простые и вполне осуществимые вещи.
— То есть некоторую стагнацию в сфере поэтического в России можно преодолеть?
— Да, меняется всё, конечно. Раз происходят гастроли, раз хоть несколько, хоть трое-четверо наших поэтов собирают залы, и люди платят деньги за их выступления — это хорошо. Может быть, таких авторов станет больше, не знаю. Всё-таки поэзия — палка о двух концах: технических усилий здесь недостаточно, нужен ещё и талант. В непопулярности поэзии не в последнюю очередь зачастую виноваты и сами поэты. То есть не то чтобы виноваты, но мы ведь все умные люди и должны понимать, что интересных поэтов будут слушать, а скучных — нет.
