Говорили: Валерия Мордачева, Илья Семенов
Фото: Дмитрий Мюллер
В октябре в Новосибирск, Томск и Барнаул приезжает Михаил Башаков. Широкой публике он известен по композициям вроде «Не парься» или «Элис», которую не напевал в своё время только ленивый. Остаётся ли музыкант автором одной песни, если его творчество не вполне подходит для стадионов? Мы поговорили с Михаилом о том, чем, по его мнению, должен заниматься артист, о вещих снах и любимых игрушках.
— У вас впереди большой тур по Сибири: Новосибирск, Томск, Барнаул. Чего от него ждёте?
— Я жду, пожалуй, какого-то открытия. Я знаю, что у меня есть поклонники в Томске, да и в Новосибирске, наверное. У меня есть в Москве подруга из Томска — Юля Баренгольц, журналист и женщина, которая сподвигла меня на написание некоторых песен. Например, такая история, которую я иногда рассказываю на камерных концертах. Юля мне как-то позвонила в такую рань — в час дня, а я после концерта и совершенно к этому не готов. Но она сказала, что я должен срочно проснуться, потому что у неё есть важная информация для меня. Ей приснился сон, что мы сидим, как обычно, после концерта — такие посиделки на кухне творческие, когда мы поём друг другу новые песни, читаем стихи. И вот я в этом её сне пою какую-то новую песню, очень светлую и добрую, совершенно потрясающую. Я, конечно же, мгновенно просыпаюсь и говорю: «Ну, давай аккорды, текст!» А она мне: «Я запомнила только одну строчку: „Когда шахтёр берёт в руки лопату“». Придумать это невозможно. Я потратил два года, чтобы написать эту песню. Сначала у меня были попытки вроде «Когда шахтер берёт в руки лопату, то он хоронит друга своего». На что Юля сказала: «Ты что, с ума сошел? Светлая, добрая песня была!». Но потом написал в итоге. Вообще эти соединения необычные, метафизические что ли, мы их называли синхронизацией. В жизни много таких знаков маленьких — если ты их замечаешь, то ты на верном пути.
— Кто ваша аудитория обычно? Вот, например, в Сибири какие люди придут к вам на концерт?
— У меня одна аудитория везде, она немногочисленная. От мала до велика. Как их охарактеризовать? Это неблагодарное занятие — описывать. Есть люди, которым просто поступает информация как эмоциональный поток. Через какую-то очень примитивную эмоцию может начаться и даже раскрыться глубокое осознание чего-то. У меня была такая знакомая, очень давно. Она ходила часто на мои концерты, и мы как-то встретились просто попить кофе.
Представляете? Вот артисты часто выполняют роль любимых игрушек — Боря Моисеев как раз такая. И я тоже могу оказаться, Борис Гребенщиков может оказаться. Так бывает, когда ты слышишь песни от этой игрушки, а потом начинаешь в какой-то момент их понимать. Эта информация просто остаётся в тебе, а в какой-то момент ты её понимаешь.
— Пока мы шли на интервью, у нас возник вопрос: как вообще музыканту с такой камерной аудиторией выживать? Удаётся ли вам зарабатывать на своём творчестве?
— Я зарабатываю на этом, потому что я очень часто играю. Ну, как зарабатываю. У меня просто есть такая возможность. Опять же, со мной так часто случается, что находятся какие-то хорошие и богатые люди, которые просто спонсируют альбом. Вот как в этот раз случилось. Я объявил в интернете о том, что мы собираем деньги, а через неделю мне просто позвонили и сказали: «Ну что ж ты не попросил». Заказывают студию, всё оплачивают, а ты просто приходишь и играешь.
Или работать легендой из каких-то очень старых времен, потому что людям сразу хочется сходить на твой концерт. Не потому, что это какой-то уровень, а потому что им прямо надо. И в этом смысле трудно даже достаточно популярным артистам. Да, со мной случилась эта массовость: написал несколько песен, выступал на «Максидроме», 150 тысяч человек. Я просто не вполне понимаю, как можно на стадионе исполнять какие-то песни, которые мне очень дороги, как это передать. Как можно сыграть спектакль перед многотысячной аудиторией, разогретой пивом? С другой стороны, когда они попадают в камерное пространство, они могут меняться.
— А вы не устаете от постоянной концертной деятельности, не хочется остановиться?
— Я скучаю по одиночеству и тому, что я могу посидеть с гитарой в комнате столько, сколько мне хочется. И не отвлекаться. Но для этого нужно больше денег получать, а этого нет. Вообще я хотел выпустить сингл, но опять в этом сомневаюсь. Я и тогда не писал массовую песню, это был прикол. Наверное, эту массовость можно предугадать. Если тебя через день показывают по телевизору, например.
Совершенно неважно, когда с тобой случится известность — ты просто связан с этим миром.
Когда я прекращаю заниматься своим делом, мне становится плохо: и физически, и психологически.
Иногда я чувствую, что дико устаю. А попробуй не играть концерты — я попробовал пару месяцев. Стало чего-то не хватать. Вот Борис Гребенщиков играл всегда, и это его спасало. Если ты начал играть — играй всегда. И никакими записями живого выступления не заменишь.
— Случалось так, что вы приходите выступать, а публика ну совсем не ваша?
— Почти никогда — это вот как раз дело грамотного менеджмента, только уж если ты совсем попал не в те ворота. Меня всегда спасает пара-тройка песен, если я выступаю, например, в какой-нибудь «Солянке»: «Элис», «Не парься», «Самбади». Играю их — и всё, происходит узнавание, и дальше уже аудитория твоя. Ну, то есть она не твоя, но уже получается что-то.
— А на корпоративах вы играете, например?
— Играю, и довольно часто.
— Музыканты из группы Billy`s Band рассказывали, что их как-то увезли в Карибское море, и там они на корабле играли на свадьбе. Было у вас что-то подобное?
— Наверное, было. Вот однажды мне нужно было из Одессы оказаться на несколько часов в Екатеринбурге, сыграть песню «Эллис» с группой «Смоки» в одном клубе, а потом обратно вернуться на концерт. Я выступал с группой «Смоки» ещё на MTV, когда там ещё Ургант вёл какое-то шоу. А потом оказалось, что «Смоки» — это много составов. И вот я прилетаю в Екатеринбург, ожидаю встретить тех же людей, а они другие. Ничего, нормально сыграл. А потом я спрашиваю Фоменко, который был там ведущим: «А что, у «Смоки» два состава?». А он говорит: «Да как бы не пять». Вот шоу-бизнес.
— А вообще важно постоянно появляться на публике для артиста, как вам кажется?
— Это я вас хочу спросить: важно это? Это важно, если ты ничего не нарушаешь. Как Ник Кейв однажды сказал на предложение выступить где-то за хороший гонорар: «Вы знаете, не могу».
Денег тебе всегда даётся ровно столько, сколько тебе нужно. Даже если ты рожаешь третьего ребенка и думаешь: «Боже, как же растить?» На самом деле, всё нормально, ничего не пропадёт. И даже наоборот. Это такой закон, в который нужно верить, а не знать.
Когда-то я работал на радио, занимался рекламой, у меня было уже двое или трое детей. И мне уже хотелось заниматься тем, к чему у меня призвание. И я всё не мог решиться, потому что это всё-таки стабильный заработок. А потом просто пошли какие-то концерты, выступления, всё закрутилось. Это как медитация: когда ты отдаёшься этому весь, то всё получается.
