Путешествие к людям, которые не смотрят телевизор
Текст и фотографии: Анастасия Бжицких
Иллюстрации: Юлия Аксёнова
Команда проекта «Сибирь и точка» благодарит Фонд Михаила Прохорова за поддержку наших экспедиций.Рассказать про старообрядцев непросто: эти люди избегают публичности и не разрешают себя фотографировать, вера не позволяет. Анастасия Бжицких, филолог из Новосибирска, не раз ездила к староверам в Уймонскую долину Республики Алтай на студенческую практику и привозила оттуда научные статьи. Этим летом она снова отправилась изучать коммуникативную культуру и особенности языка старообрядцев и жителей села Верхний Уймон, знакомилась с жизнью, бытом и мировоззрением людей, избегающих публичности, и в этот раз привезла из поездки журналистский текст, полный удивительных самобытных монологов. Мы не смогли это не оценить.
Наверное, ни о каких других людях нет столько замысловатых и порой даже неправдоподобных легенд, сколько о старообрядцах. Старообрядцы Горного Алтая — история отдельная. Путешественники едут в Уймонскую долину, чтобы увидеть новые места, исследователи — за неизведанными феноменами и открытиями, бизнесмены — за приобретением недвижимости на «сказочной земле». Да, мотивы у людей разные, но одно их всё же объединяет: желание узнать, кто такие староверы, чем они занимаются, и что особенного в их жизни и культуре, которая притягивает людей разных национальностей, статусов и вероисповеданий. Для меня старообрядцы Уймонской долины — открытая книга, которой можно зачитываться и каждый раз открывать что-то новое. Но чтобы понять старообрядцев, нужно прожить рядом с ними не один год.
Низкий дом с голубыми ставнями
От Горно-Алтайска до села Усть-Кокса — среднестатистического сельского центра — 579 километров. Дорога непростая: перевалы, серпантины… Но пока едешь, можно любоваться и безграничными лугами, и вековыми кедрами, и бурными горными реками. Путь в Уймонскую долину, с которой связано множество историй (правдивых и не очень), не кажется монотонным.
Уймонская долина с географической точки зрения — это межгорная котловина, которая расположена в Усть-Коксинском районе Республики Алтай между Катунским и Теректинским хребтами. Здесь Катунский биосферный заповедник соседствует со знаменитой горой Белухой — визитной карточкой Горного Алтая. В 1998 году эти природные объекты получили статус Всемирного наследия ЮНЕСКО. С культурной точки зрения, Уймонская долина — это синтез разных религий, сакральных мест и уникальных традиций, а Верхний Уймон — село, занимающее здесь особое место: это первое русское поселение (до него всё население имело алтайские корни). После реформы Патриарха Никона в 1650–1660-х годах, которая расколола русскую православную церковь на согласных и несогласных с новыми правилами богослужения, старообрядцев стали называть раскольниками и подвергали гонениям. Так они и пришли на территорию Горного Алтая, где с 18 века стала формироваться их община.
Кто они, староверы? На этот вопрос нам приходилось слышать самые разные ответы от местных жителей: «Да это те, что воды не подадут — хоть помри, а не подадут», «народность такая, закрытая очень, в дом не пустят, сами книг не читают, даже телек не смотрят», «скитальцы, вот, кто они, всё прячутся, прячутся, будто больно нужны кому-то». Но этот взгляд, хотя и не лишён истины, в целом весьма поверхностный.
Моё знакомство со старообрядцами началось в 2009 году, когда я отправилась в Верхний Уймон, чтобы собирать материалы для фольклорной студенческой практики. С нами на факультете, курсом старше, училась девушка Настя из старообрядческой семьи. Внешне — обычная студентка: смотрела телевизор, пользовалась сотовой связью, любила читать. Ей и доверили сопровождать нас, новоиспечённых филологов, во время фольклорной практики. В то лето мы поехали в Уймонскую долину, а именно в село Мульта, которое находится на правом берегу Катуни, в пяти километрах от трассы Усть-Кокса — Тюнгур. В переводе с алтайского «мульта» означает «черёмуховая». Это самое что ни на есть старообрядческое село, негласный центр старообрядчества Уймонской долины. В соседнем селе Замульта находится действующий старообрядческий храм Илии Пророка Новосибирской епархии. Старожилы этого села — старообрядцы-беспоповцы, верящие в так называемую «старую веру» и не признающие священников.
Настя повела нас к «настоящему» старообрядцу — Ивану Федосеевичу, которого она и её родители давно знали. Дом старообрядца был довольно обычным: покосившая деревянная калитка, а дом — настоящий «низкий дом с голубыми ставнями…», как писал Есенин. Да и в доме старообрядца чего-то из ряда вон выходящего, уникального не было. Всё предельно просто.
К нам на крыльцо вышел широкоплечий и крепкий старик.
— Здорово живёте, Иван Федосеевич, — крикнула Настя.
— Ну, здорово живёте! Кого, Настасья, привела-то? А… студенты. Ну, заходите, коль уж пришли, вон там садитесь, — ответил старик. Мы зашли в дом и заняли старые деревянные табуреты в правом углу комнаты.
Поначалу Иван Федосеевич, как мы его ни просили, рассказывать ни о чём не стал. Он только достал священное писание, завёрнутое в белый платок, и начал читать о грехах людей и том, что в душе своей, как и в доме, надо бы наводить порядок, и чем чаще, тем лучше. Потом он всё-таки разговорился, всё чаще стал нам улыбаться. Хотя история его семьи далеко не весёлая. Старик рассказал нам, что в его семье было шесть человек, и в голодные военные годы, чтобы выжить, его мать отдала коня за два мешка масла, а когда однажды старшая сестра принесла домой три килограмма зерна с колхозного поля, её тут же посадили в тюрьму за воровство, не слушая объяснений. Когда же старообрядцев стали раскулачивать, мать Ивана Федосеевича погнали в тюрьму через горную реку Теректу. Сидящий на лошади солдат с ружьём кидал в женщину песком и заставлял идти вброд.
Иван Федосеевич замолк, о чём-то подумал и закончил рассказ словами о своих детях, которые живут в Горно-Алтайске и при любой возможности стараются навещать старика и помогать ему. Он гордится ими: «Сыновья выросли настоящими мужиками: верят Богу и родителей уважают, а больше ничего и не надо…». А на наш вопрос, почему старообрядцы не смотрят телевизор и воды путникам не подают, Иван Федосеевич сначала долго улыбался, а потом сказал: «Да если уж пришёл человек за водой — как не подать-то? Люди-то ведь всяки бывают, иной подаст, а иной и не станет. А про телевизир…Чего его смотреть-то? Это же бесовское. Всё, что надо знать — в Библии, там все ответы».
Большая хозяйка маленькой избы
В Уймонской долине есть и особое место — музей истории и культуры села Верхний Уймон, который мы снова посетили этим летом. Музей создан Раисой Павловной Кучугановой — историком, культурологом, этнографом и педагогом. Удивительно, что человек, не принадлежащий к культуре старообрядчества, смог посвятить свою жизнь изучению и сохранению ценностей староверов. Её музей — старообрядческая изба. Это бревенчатый дом, но без калитки, вместо неё стоят переходчики — плахи, поставленные вдоль забора. Перед дверью — высокий порог, чтобы, проходя в дом, поклониться избе; так принято.
Раиса Павловна любит рассказывать истории становления села, любит упоминать и о Беловодье — месте, которого нет на карте, месте, куда попадает только «праведный душой».
— Недостойный, неправедный душой не попадёт туда. Беловодье-то, сказывают, между Бухтармой и Китаем. Широко место-то. Зиновья Харитоновна Соколова, в деревне все её Соколихой звали, с сыновьями искала Беловодье, ушли из деревни. Сказывают люди, будто бы она письмо присылала, да адрес свой не указала. Старики говорили: «Есть оно, Беловодье-то, есть. Добраться туда нелегко, подойдут люди близко-близко, на другом берегу петухи кричат, коровы мычат, а туман-то, туман, синё аж! Застелет всё. Кто не грешный, тот и проходил поди».
Много людей уходило искать Беловодье, среди них были и староверы-уймонцы: Атамановы, Бочкарёвы, Огнёвы. Уходили искать Беловодье и в Китай, к озеру Лобнор. Старожил Уймонской долины, Фёкла Семёновна Атаманова, так рассказывала о Беловодье в 1982 году: «Надо искать Беловодье, потому что там горячие целебные воды. Да не даётся оно всем».
Раиса Павловна не относит себя к старообрядцам, но культурой их интересуется очень давно: собирает экспонаты для музея (одежду, утварь, изделия мастеров-старообрядцев), записывает фольклорный материал, издаёт книги. Говорит, только так можно сохранить культуру, только так можно рассказать правду о ней — со слов живых свидетелей. Раиса Павловна — человек неугомонный: издав одну книгу о старообрядцах, она принимается за следующую, а потом ещё, и ещё… Для неё, по всей видимости, эта тема неисчерпаема, потому что она ею живёт.
Экскурсии Раисы Павловны по старообрядческой избе пользуются большим успехом. Объяснить это просто: рассказывает она со слов староверов — жителей села. 2014 год для Горного Алтая выдался непростым: и наводнение, и крупный град. Туристические фирмы опасались, что любители уникальных территорий в этом году предпочтут более спокойные районы отдыха. Но как бы ни так.
Жарким июльским полднем мы попытались попасть на экскурсию к Раисе Павловне, но в старообрядческую избу набилось полным-полно народу. «Оккупировали» музей туристы из Барнаула. Они расспрашивали хозяйку музея о культуре и быте староверов, жадно перелистывали страницы её только что изданных книг. «Ой, хорошие книги, сразу видно, только не знаю, буду я их читать или нет», — комментировали улыбающиеся гости. Пока мы ждали нашей очереди на экскурсию, я заметила на крыльце молодую женщину, которая продавала мандалы («Мандала» — «круг», «диск» — ритуальный рисунок, символически изображающий соотношение некоторых характеристик Вселенной с системой высших сакральных ценностей — прим. Siburbia). «Посмотрите, вот это мандалы, а на них — пословицы старообрядцев, вы возьмите», — радушно предложила женщина. Я беру ту, которая шита фиолетово-синими нитками, на ней красуется пословица «Кто добро творит — того Бог боготворит». Как соседствует культура старообрядцев с буддисткой философией, мне понять так и не удалось, но сувенир оказался привлекательным, к тому же, мне показалось, что в нём и правда есть что-то мистическое, светлое.
Дождавшись своей очереди, мы вошли в избу. Раиса Павловна сразу узнала нас: мы — частые гости в музее старообрядческой культуры. Она суетится, старается добрым словом проводить уходящих туристов и нас не обидеть, приветить так, «чтоб на душе светлее стало». Сразу обращает внимание на только что приобретённый сувенир. «Ой, какие молодцы, хорошую вещь взяли, в доме-то мир и покой теперь будет», — говорит нам хозяйка.
— Туристов в этом году как никогда много, нужно ведь к каждому и подход найти, и заинтересовать, и заставить задуматься, а это ой, как непросто, — на лице Раисы Павловны — улыбка, смешанная с усталостью. — Старообрядцы-то скажут: «Гладого накорми, нагого одень, босого обуй. Найди человека ласковым словом. В ком душа, в том и Бог». Мы видим, что изба заметно преобразилась, здесь появились новые экспонаты: фотографии, вещи, одежда, посуда, предметы мебели… Ощущение, что это не музей, а жилой дом, в котором застыла эпоха. Экскурсия пролетает быстро, и мы начинаем разговор о семье староверов, которая для них — сродни Богу. О ней рассказывают как-то по-особенному трепетно.
— У меня-то семья не шибко большая была: я, мать да две сестры, — Ульяна Михайловна Аргокова, жительница села, делится с нами притчей о семейных отношениях между детьми и родителями. — Мать так нас учила, что самые главные для человека ценности — это семья и труд, а самая главная книга — Библия. Спросят бывало, как жили? Да как? По Библии и жили. Дурного, вроде, не делали, оттого, может, сейчас и сил много (кстати сказать, Ульяне Михайловне — 86 лет, она сама справляется с хозяйством, дом чисто убран – прим. авт.). Вот я вам сейчас притчу одну расскажу. Вся семья за столом. Сын корит мать: «Что-то, мама, у тебя опять хлеб не удался. Подъёму нет и сыроватый». Мать отвечает: «Но, так оно. Не шибко ловко квашня получилась. Хлеб-то, Феня, жена твоя, стряпала». Сын помолчал да вымолвил: «А, но ничё, добрый вроде хлебушко». А коль замуж выходили, иль женились, так навсегда. Честно сказать, не припомню на своём веку, чтобы на моих глазах семьи староверческие распадались. Мамка мне рассказывала одну историю: «Вышла девка замуж, а ленива-то была. Утром встанет, полотенец мокрый, давно-то одним полотенцем вытирались. Пришла проведать её родна мама, а та ей жалуется, что в мужином дому мокрым полотенцем вытирается. Пожалела дочку мать: «Мила ты моя, вставай пораньше, полотенец-то сухонький и будет». Невестка так и сделала. Свёкор со свекровью на неё не нарадуются». Вот так вот, девоньки, родителей берегите, кто родных не бережёт — себя не уважает, ну, а там — каждому ведь по заслугам воздаётся.
Пока поток туристов замедляется, Раиса Павловна садится на велосипед и отправляется домой, на полчасика, обед всё-таки… Не успевает она попрощаться с нами и отъехать, как новая вереница автомобилей подъезжает к музею. Раиса Павловна смеётся и снова отпирает дверь старообрядческой избы. Похоже, музей сегодня работает без обеда.
Читать также:
Сибирь и точка
Красноярский фотограф Александр Нейрозя, ставший одним из победителей летнего конкурса трэвел-журналистики от проекта «Сибирь и точка», влюблённый в одну из самых живописных дорог мира — Чуйский тракт — показывает читателям «Сибурбии», как выглядит сибирский «шёлковый путь» в разные времена года.
«Сибирь и точка»: Рассвет на обочине
Создатели проекта «Сибирь и точка» решили попробовать написать свой путеводитель по разным уголкам сегодняшней Сибири и начали с манифеста — о территориальной идентичности, культурном невежестве и дорожной сумке Фритьофа Нансена. О своих перемещениях и открытиях путешественники будут регулярно рассказывать на «Сибурбии».
«Сибирь и точка»: Космическое сафари
Летом «Сибирь и точка» проводила конкурс по трэвел-журналистике, победители которого могли принять участие в одной из экспедиций проекта. Как и обещали, мы начинаем публиковать работы победителей. Сегодня — Олег Бурков и его алтайско-космическая одиссея.
«Сибирь и точка»: Хамар-Дабан
«Сибирь и точка» вернулась из экспедиций и приступает к рассказам о том, как мы провели это лето. Анна Груздева побывала на хребте Хамар-Дабан в Иркутской области и узнала, на что положил жизнь учёный Иван Черский.
«Сибирь и точка»: Игарка
Пегги Лозе отправилась на Крайний Север, чтобы узнать, о чём писал русский писатель Виктор Астафьев и как люди живут на на земле, которая кажется иностранцам такой романтичной.
«Сибирь и точка»: Большеречье
Команда проекта «Сибирь и точка» побывала в селе Большеречье в Омской области, где находится музей сибирской старины под открытым небом и — неожиданность — один из лучших зоопарков в России.
Сибирь и точка: Искитим — Ложок
Анна Груздева побывала в Искитиме с командой проекта «Маршруты СССР», увидела впечатляющие Мраморный и Щебёночный карьеры, оставшийся в качестве памятника страшной истории Музей-лагерь ГУЛАГа и узнала, зачем молодые новосибирцы сегодня восстанавливают плановые советские маршруты по Новосибирской области.
«Хочется ездить в кайф»
Что такое велотуризм, как это делают в Сибири и почему самый неопытный сибирский велотурист считается заядлым экстремалом в Европе? Анна Груздева поговорила с велопутешественницей и шеф-редактором журнала «Наводка туристу» Викторией Рефас.
«Сибирь и точка»: Барабаново
Анна Груздева и Артём Жданов побывали в селе Барабаново, где идёт битва за спасение «бесхозяйного» памятника архитектуры — церкви Параскевы Пятницы. Без реставрации полузаброшенная церковь рискует через пару лет исчезнуть с карты Красноярского края. Но брать на себя ответственность за её содержание никто не хочет.
«Сибирь и точка»: Северная Земля
Объехать всю Сибирь невозможно: слишком много «точек» на карте нашей земли. Поэтому, продолжая путешествовать по городам и весям нашего региона, «Сибирь и точка» будет попутно рассказывать истории с географией. Ведь путешествие — это не только удовольствие и опыт, но ещё и знание.
«Сибирь и точка»: Ванавара
Анна Груздева побывала в Ванаваре — спрятавшемся в тайге эвенкийском селе, которое получило мировую известность благодаря тунгусскому метеориту. Добираться туда накладно, но это дорогого стоит.
«Сибирь и точка»: Енисейск
Анна Груздева побывала в Енисейске — «первом русском городе центральной Сибири». Архитектурные памятники, «сибирское барокко» и частные музеи могли бы сделать этот город находкой для туриста, если бы они были нужны тем, кто отвечает за сохранение исторического наследия.
«Сибирь и точка»: Ергаки
Очередной маршрут «Сибирь и точка» — хребет Ергаки, «сердце Западных Саян». Анна Груздева провела в горах две недели, чтобы понять, чем современные туристы отличаются от комсомольцев с гитарами и почему медведи становятся полноправными участниками туристической жизни.
